Марина Юденич: Дата моей смерти

Возможно, ему открылось нечто совсем иное, чего мы не смогли даже смутно себе представить.

Но что-то все же произошло.

И Егор перестал следовать заданному программой курсу, или начал вносить в него коррективы, или…

Словом, я опять должна признаться: в наших умозаключениях образовался существенный пробел — мы не знаем, чего не стал, или, напротив, что стал делать Егор.

Но это нечто заставило влекущих его за собой людей, насторожиться.

Справедливости ради, следует отметить, что они имели на это некоторое право.

Личный счет Егора, как утверждает Гвидо, начал стремительно расти именно около полутора лет назад, то есть, начиная с того момента, когда он подписал свой договор с дьяволом или теми, кто был уполномочен действовать от его имени.

Последний тезис — плод моей абсолютной выстраданной уверенности.

Остальные трое его не оспаривают, но возможно только из сострадания ко мне.

Следовательно, они аккумулировали свои средства на его счету для достижения, разумеется, своих же целей.

Вернее, они предоставляли ему ранее недоступные возможности заработать, а он был не настолько идеалистом, чтобы их упускать.

Меня в этой весьма щекотливой части нашей истории несколько успокаивает только одно: теперь, когда я приняла решение наследовать не только деньги Егора, но и его дело, я вижу, как стремительно тают эти «нечаянные» средства, и не очень сожалею об этом.

Более того, я с нетерпением жду часа, когда на моем, теперь уже счету, не останется ни одного из этих дьявольских пиастров, можно будет спокойно подводить итоги, и с помощью Гвидо строить новые схемы.

Согласно первому распоряжению Егора, в случае его смерти, все эти средства переходили частично — его вдове, частично — хорошо известной нам фирме. У них, очевидно, не принято было доверять до конца друг другу, и для того имелись веские основания.

Но именно здесь начинается самый страшный и самый загадочный эпизод нашей сказки, над которым мы, по-прежнему дружно ломаем головы.

— Стала ли гибель Егора следствием несчастного случая, возможно и хладнокровно заложенного в его подсознание, что в принципе, допустили, приглашенные нами эксперты? Или же его банально убили, каким-то дьявольским способом столкнув с опасной кручи? — Я все же склоняюсь к первой версии. — Егор был отменным спортсменом и очень крепким физически человеком. Попытайся кто, действительно напасть на него, следы борьбы были бы неизбежны — но Гвидо перебивает меня — Тогда зачем понадобился этот фокус с запоздалой отправкой электронной почты? Нет, он чувствовал опасность. Возможно, догадывался о том, что покушение запланировано именно на тот проклятый день, и решил обмануть их напоследок. Если бы все обошлось, то через три часа он был бы уже в номере и спокойно мог отменить отправку распоряжения. Если бы его худшие подозрения оправдались, что собственно и произошло, через три часа уже некому было отменить отправку почты, и умная машина сделала свое дело.

— Да, — соглашается с ним Михаил. Он был в Швейцарии, и наблюдал за повторным, более тщательным расследованием гибели, которое проводило уже частное агентство по моему настоянию. — Там тоже не все гладко. Нет ни каких следов, это правда. Но существуют десятки способов вырубить человека на несколько секунд, даже не попадаясь ему на глаза: лазеры, и прочие электронные штучки. А на таком вираже на секунду ослабленное внимание может оказаться фатальным. К тому же есть, некое косвенное доказательство. На подъемнике заметили, что вместе с Егором в последнюю вагонетку запрыгнул некто в красном костюме инструктора. Это даже несколько успокоило людей на подъемнике. Потому что близилось ненастье, и одинокий лыжник подвергал себя риску, хотя остановить его еще не было законных оснований: заперт пришел через насколько минут, после того, как вагонетка достигла вершины. Но вот «красный» лыжник куда-то пропал.

— Но ответьте мне тогда на простейший вопрос, если Егор чувствовал, что подвергнется нападению именно в этот день, зачем он вообще отправился на маршрут? Отказ не вызывал бы ни у кого ни малейших подозрений. С утра все только и говорили о том, что погода резко портится… — не унимаюсь я — А ты, разве, не лучше всех нас знала Егора? Попробуй рассуждать с позиций его логики. Он лишен сентиментов, знает, с кем имеет дело, и понимает, что обречен. Бежать в полицию, возвращаться в Москву, информировать меня — все пустые хлопоты. Они все равно найдут способ убить его, но в случае, если почувствуют, что он знает и собирается противостоять этому, наверняка будут действовать осторожнее вдвойне, и главное, найдут способ, обезопасить завещание от внесения корректив. Это главное. Он это понимает, и решает принять смерть по их первоначальному плану, но крепко «надуть» их в главном. Кажется, так говорят у вас в таких случаях — «надуть»?. И он победил! — с логикой Гвидо спорить трудно. К тому же я вспоминаю свой давешний сон, еще там, у себя дома. Егор ведь говорил что-то подобное, про обман и про победу. Что ж, возможно, все было именно так.