Марина Юденич - Welcome to Трансильвания

А Гурский, достав засаленный — как, впрочем, и все, что попадало в руки репортера, — блокнот, принялся сочинять очередной «вампирский» репортаж.

Благо на этот раз некоторый — и довольно впечатляющий — повод все-таки был.

Прошло три дня.

И газета, с которой чаще всего сотрудничал Гурский, вышла с огромным — в одну треть первой полосы — заголовком:

ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ

ГУЛЯТЬ ПО НОЧАМ В ОКРЕСТНОСТЯХ ЛЕСАВУЧА

Почти как в добрые старые времена, когда на ее страницах периодически появлялись леденящие душу фирменные «вампирские» истории от Сергея Гурского.

Почти.

Но совершенно иначе.

Ибо оставшееся газетное пространство занимал портрет репортера.

В траурной черной рамке.

Под ним крупным шрифтом — последний репортаж Сергея Гурского.

Впрочем, репортажа как такового в газете не было.

На второй полосе просто напечатали те наброски, что успел Гурский сделать в автобусе по дороге в Лесавуч.

Он писал:

Это знание передают в наших краях из поколения в поколение.

Меняются времена, приходят новые власти, говорит свои веские слова наука.

Правильные, наверное, слова.

Но каждый — и стар и млад — знает: здесь, в опасной близости от грозной Трансильвании, пустая могила сулит беду.

Страшную беду для всех окрестностей, где произошло это — казалось бы, невозможное.

Значит, разбуженный черными силами, ожил вопреки всем веским научным словам и заверениям тот, кто лежал в земле неподвижен, вроде бы мертв.

Тот, кто долгие годы жил среди людей и был как все — и потому в мнимой смерти своей был оплакан, отпет и погребен.

Но неведомо было скорбящей родне и друзьям, что, насыпая холм над свежей могилой, совершают они страшную ошибку, обрекая себя или потомков своих на ужас ожидания и страшную, мучительную смерть.

Ибо не сделали главного.

Не вогнали в грудь покойника острый осиновый кол.

Ибо не знали главного.

Не простой смертный человек жил среди них.

Нет.

Тот, кто с рождения принадлежал к проклятому людьми и Богом племени.

Вампир. Упырь. Вуколак.

Разные народы, каждый на свой лад, называют эти существа, но все одинаково испытывают ужас и отвращение при одном только упоминании о них.

Ибо следом идет страшная беда.

Теперь, похоже, пришла она в тихий городок, имя которого звучит как песня — Лесавуч.

Вокруг и вправду шумят непроходимые леса, и стерегут покой зеленые холмы — предгорья грозных Карпат.

Воздух здесь свеж, и чисты водоемы.

Славные, привлекательные места.

Так есть и так было.

Триста лет назад облюбовал окрестности Лесавуча знатный, богатый пан, славный воин и добрый христианин…

Это было все, что обнаружилось в блокноте Гурского.

То ли он отложил работу, потому что автобус прибыл на крохотную станцию назначения.

То ли, напротив, решил дождаться приезда и уж тогда, собрав максимум информации, взглянув на все своими глазами, продолжить, имея за душой свежие впечатления.

Как бы там ни было, прямо с автобусной станции он отправился на «графские развалины» — так здесь называли теперь то, что осталось от некогда роскошной усадьбы.

Только спросил у первого встречного дорогу. И уточнил, правду ли говорят люди про пустую могилу.

Человек, повстречавшийся ему на пути, оказался разговорчивым и, главное, памятливым.

Он не забыл приезжего, его вопросы и свои ответы.

Благо разговор был короткий.

Дорога, что ведет к графским развалинам, брала начало на главной улице города.

А точнее — продолжала ее.

И это было логично.

В те времена, когда развалины были еще богатой усадьбой, крохотное поселение, ставшее много позже городом Лесавучем, существовало, возможно, исключительно благодаря тому, что обслуживало усадьбу.

Байка про пустую могилу в графском склепе гуляла в народе уже дней десять, а разнесли ее по городу приезжие — туристы на велосипедах. Эти не первый год колесят по Карпатам и как-то в прошлые годы даже разбивали лагерь прямо на развалинах. Может, собирались и теперь, но давешнее наводнение натворило и там много бед.

Велосипедисты укатили искать для ночевки другое место.

А весть про размытый склеп и пустую могилу осталась в городе.

Нельзя сказать, чтобы она сильно напугала горожан, напротив — любопытствующие немедленно обшарили развалины, могилу нашли. И успокоились.

Вот и все, что поведал случайный прохожий репортеру Гурскому.

Да еще посоветовал поторопиться — близился вечер. Ночью же на развалинах уж точно делать было нечего. Кромешная тьма окутывала руины. Ни огонька, ни одинокого фонаря. Ночи к тому же на ту пору стояли безлунные.