Марина Юденич - Welcome to Трансильвания

Но сообщение — короткое, емкое, лаконичное, однако вполне достаточное для того, чтобы сведущие люди оперативно и без лишнего шума сделали все необходимое, — было отправлено несколько часов назад.

Получено адресатом.

И стало быть, особых причин для беспокойства у Костаса Катакаподиса не было.

Так думалось.

Откровенно паниковал только один человек — журналист. От него стремительно, как звезда, падающая с небес, ускользала великая, неповторимая, возможно, единственная в жизни сенсация.

— Костас! Послушай, Костас!

Молодой человек снова и уже без всяких церемоний ворвался в палатку.

Вкрадчивая любезность и столичный шарм улетучились окончательно.

Парень был близок к истерике.

— В любом случае тебе придется восстанавливать связь.

— Ну и что?

— Значит, ты пойдешь вниз, в деревню…

— Совсем не обязательно. Завтра, а вернее сегодня, через пару часов, тарелка вполне может поймать сателлит — и все восстановится само собой. Такое бывало.

— А если не восстановится?

— Тогда действительно пойду в деревню. Звонить старым дедовским способом. «Але, барышня!»

— Пойдем сейчас!

— Ты спятил!

— Ну, пойдем, ты все равно не спишь!

— Как раз собираюсь. И что за спешка? Ты хочешь права первой ночи? Обещаю! Как только тарелка придет в чувство — ты будешь первым, кто ею овладеет. А теперь иди спать.

— Спать?! Нет! Это невозможно. Тарелка! Я не могу зависеть от какой-то тарелки! Нет! Я пойду один! Прямо сейчас.

— Вольному — воля…

Костаса действительно здорово клонило ко сну.

К тому же, как никто другой в маленьком лагере, он понимал тщетность торопливой журналистской возни.

И потому, с одной стороны, откровенно сочувствовал парню.

С другой же — о, двуликий Янус, вечно обитающий в лабиринтах наших душ! — осознавал себя единственным счастливым, но тайным его соперником.

И потому испытывал некоторое раздражение, наблюдая отчаянные усилия, не имеющие, в сущности, уже никакого смысла.

Быть может, впрочем, это было смутное чувство неловкости или даже вины.

Слишком уж неравным, как ни крути, вышло соперничество.

Заснул он тем не менее легко и крепко спал до обеда, как, впрочем, и вся счастливая экспедиция.

Однако, проснувшись, Костас не обнаружил ничего приятного и даже обнадеживающего.

Все было по-прежнему.

Тарелка упрямо не желала «приходить в чувство», а вызывающее «satellite not found», похоже, намертво прилипло к маленькому табло на корпусе телефонного аппарата.

Впрочем, особой тревоги у него не возникло.

Все еще — не возникло.

И позже, за обедом, когда вся компания в лицах проигрывала вчерашние метания всклокоченного журналиста, от души над ним потешаясь, Костас смеялся вместе со всеми.

Предчувствия?

Сколько раз потом, позже, когда все уже произошло, его спрашивали о предчувствиях?

Раз сто, никак не меньше.

Сам же он последние дни, случалось, часами напролет думал о том же. Вернее, вспоминал, анализировал, пытался обнаружить в этом совсем недалеком прошлом какой-то отголосок грядущей трагедии.

Предупреждающий знак судьбы.

Пусть даже намек — незначительный и невнятный.

Не было ничего!

Не было!

Костас готов был принести любую клятву.

Но что за толк в клятвах теперь, если в тот день настроение у всех было превосходным.

— Костас! — Доктор Эрхард заглянул к нему спустя некоторое время после обеда. — Ваша связь все еще бастует?

— Как и ваша, профессор.

— Да-да. Не могу сказать, что я так уж горю желанием сообщить миру о нашей находке, тем более что наш молодой друг наверняка уже растрезвонил об этом. И — можете не сомневаться! — к тому же дал волю своей фантазии. Однако для серьезных опасений, пожалуй, нет оснований. Череп Влада Третьего — не летающая тарелка, и потому нашествие любопытствующих нам не грозит. Связь с миром, однако, нужна. В конце концов, я должен сообщить о том, что произошло, официально, и в первую очередь тем, кто, собственно…

Рихард Эрхард неожиданно замялся.

Костас держал вежливую паузу, что отнюдь не мешало ему мысленно продолжить смешавшегося профессора:

«…заказал наши изыскания и щедро финансирует деятельность экспедиции. Об этом можете не беспокоиться, герр профессор. Давно исполнено».

Пауза между тем затянулась.

И Костасу попросту надоело ждать.

— Я вас понимаю, Рихард. Связь, разумеется, надо восстановить. Собственно, я и собирался именно сейчас идти вниз, в деревню. Позвонить. Сообщить. Возможно, заказать новый комплект аппаратуры. И вообще прояснить обстановку. Так что если у вас нет возражений…