Алёна Бондарева - Танец Анитры

Мне стало грустно, закончился очередной этап, впереди неизвестность—мои тернии, чужие звёзды и прочее в том же духе, а что делать, кто виноват да как быть дальше—неясно.

Денис ткнул в пепельницу бычком и взял меня за руку.

— Почему ты приходишь только по субботам?— спросил, осторожно целуя в ладонь.

— Я работаю, да и ты тоже.

— Даже по вечерам?

— Да.

— И в воскресенье?

Я кивнула. Он помолчал, закусив нижнюю губу.

— Майя, может быть, пора серьёзно поговорить? Когда ты не ждёшь от жизни подарков, рассчитываешь только на себя и не надеешься на волшебника из голубого вертолёта, который, может быть, отыщет пару минут и заскочит к тебе вместе со всеми своими чудесами, тогда создаётся иллюзия, что не всё так плохо и финал ещё будет счастливым. Не знаю, к сожалению или к счастью, но романтические надежды заканчиваются ничем гораздо чаще. Годы идут, ты привыкаешь и даже, если что-то тебя не устраивает, рано или поздно начинаешь думать, будто так и нужно. Конечно, мне хотелось рассказать Денису всё, как есть. Рассказать про Сашу и про то, что я чувствовала, когда оставляла её одну, почему уже ничто не могло измениться.

Но было страшно. Ведь о таких вещах говорят в самом начале, а не через год. Вот, мол, образовался ребёнок из воздуха. Как? Да, бог его, этого ребёнка, знает. Я где-то прочла, что храбрец не тот, кто перестал бояться, а тот, кто невзирая на страх идёт вперёд. Но другое дело, если ты сознательно путаешь следы, а потом сам не можешь найти обратную дорогу. Ещё эта негласная договорённость: лишняя информация как ненужный свитер в чемодане с летними вещами.

— Майя, ты меня слышишь?

— Да. Так о чём?

Денис опять щёлкнул зажигалкой.

— О нас с тобой?

Естественно, как только кто-то объединяет тебя в это непонятное «мы», он тут же начинает претендовать на твои мысли, печали и радости. Ничего плохого тут нет. В конце концов, человек по природе собственник.

Но в этот момент я вдруг поняла, что говорить обо всём не хочется именно мне, а не Денису.

Минимум надежд—так проще.

Я знаю, что в большой комнате у Дениса стоит чёрно-белая фотография—портрет его матери. Молодая женщина с длинными тёмными волосами смотрит немного высокомерно из-под полуопущенных ресниц. Тоненькие брови изящно выгибаются, губы слегка тронуты улыбкой и обнажают ровный ряд передних зубов. В руках она держит свёрнутую трубочкой газету. Видно, что фотография непрофессиональная, но даже фотограф-любитель сумел уловить её грацию. Худые руки, покатые плечи, складки бледного платья—всё подчинено этой лёгкой женственности.

Мы никогда не говорили о ней, но, глядя на портрет, я точно могу сказать, откуда в Денисе взялись педантичность и заносчивость.

Я ни разу не спрашивала, сколько у него было женщин, не интересовалась, есть ли ещё кто-нибудь кроме меня. Подобные вопросы отягощают отношения. Мне это ни к чему. Ведь я не могла пожаловаться на то, что Денис плохо ко мне относился. Он всегда был нежен, заботлив, иногда мы ходили в кино, сидели в кофейне, гуляли по Тверской, несколько раз он дарил мне цветы. Когда я приносила букет домой, Саша смотрела на меня вопросительно. Я ничего не отвечала, пару раз она срезала бутоны, однажды налила чернил в вазу, но чаще стебли загадочно ломались и ставить в воду было уже нечего.

В первую очередь для Дениса важна работа. Я не злилась, когда он пропадал неделями, не звоня и не отсылая телеграмм, ведь эфир 24 часа в сутки, а шоу, дело понятное, должно продолжаться.

Иногда я представляла, как бы выглядел наш ребёнок... И тут же запрещала себе об этом думать, потому что у меня уже есть один, а образ Денисовой жизни никак не вязался с семейственностью. Парадоксально: он ездил по делам, всё время куда-то торопился, но я знала, что Денис совсем не любил спешки, а по-другому уже не мог. Дорогу он переходил только на зелёный и считал, что женщине не место за рулём. Аккуратно складывал всё на свои места и курил исключительно Lucky Strike. В этом смысле я могла честно заявить: «Я хорошо тебя знаю». Но если бы меня спросили, где прошло его детство, что стало с его родителями, на какие отметки он учился в школе, я бы, скорей всего, пожала плечами.

Я не думала о том, что может или должно случится. Мне было по душе это магическое «сейчас». — В нас с тобой мне нравится всё,—эту фразу надо говорить немного равнодушно, чтобы заронить в собеседнике сомнение. Во всяком случае с Денисом такое пару раз проходило.

Он недолго молчал, потом вытряхнул пепельницу в мусорное ведро. Помыл кружки, вытер руки о бумажное полотенце. Посмотрел в окно. Из-за верхнего света Денис видел только своё отражение. Почему-то вспомнила, как две недели назад он переживал, обнаружив седой волос на правом виске. Я тогда сказала, что Бог его взял на заметку. Ляпнула, не подумав, а Денис разразился лекцией о моей беспечности и времени уходящем. Мол, в двадцать четыре ещё не поздно сориентироваться. Я ответила, что мне про это не интересно. А он заявил, будто года через два я пожалею. Возражать не стала. Ведь давно поняла, что мне уже не вырваться. Сашу нужно одевать, Сашу нужно учить, Сашу пора отдавать в школу, ей необходимы витамины и ещё много чего.