Овсей Фрейдзон - Теперь с тобою вместе я(с)

Мы с твоим папой ночью очень долго разговаривали и пришли к выводу, что всё же поедем в Израиль, и не потому, что у нас мало мяса, чтобы положить в зразы, а потому, что у нас там живут две дочери и с какой стати, мы здесь останемся одни, ведь хочется на старости лет с внуками понянёхаться.

Послушай, всё же свою маму, тебе только девятнадцать лет, будет у тебя этот парень или другой, ещё неизвестно.

То, что ты рассказываешь об этом молодом человеке, производит хорошее впечатление и о нём, и об его отношении к тебе, а главное, что очень похвально, ты не продалась этому парню за кучку золота, чего я больше всего опасалась и о чём мне написала Люба.

Как ты нам советуешь, так мы и поступим, потому что твой папочка не может надышаться на тебя, как католик на деву Марию — мы постараемся приехать весной, а там, будь что будет.

Женщина отвернулась к раковине и стала ополаскивать раннее вымытую кастрюлю.

— Мамочка, прости, я погорячилась…

— Не нужны мне твои извинения, мы уже давно с тобой потеряли общий язык и взаимопонимание, может быть, даст бог, когда ещё больше повзрослеешь, то уразумеешь свою мать.

Вера услышала в её голосе плаксивые нотки, но развернулась и вышла из кухни.

Разговор с матерью оставил в душе неприятный осадок, она в нём была явно не на высоте.

Отлично понимала, что не рассказывала о своей жизни, а бравировала самостоятельностью и удачливостью, а ведь, как не открещивайся, а Люба приняла её к себе и помогла сделать первые шаги в Израиле.

Кто она сама по себе — ноль без палочки, ведь затем были Галя, Наташа и даже Хана, которые провели её по тропинкам жизни, не требуя наград и особой благодарности.

Встречу с Галем нельзя назвать удачей, это был перст судьбы, но вероятно не только для неё, возможно, и для него, но этот вопрос пока остаётся открытым.

Боже мой, как хорошо, что при их бурных объяснениях с мамой не присутствовал папа, ушедший в гараж, повозиться со своим видавшим виды запорожцем.

Отец бы очень расстроился. Не надо его ставить меж двух огней и пользоваться тем, что он благоволит к дочери.

Вера отлично знает, что её папа очень любит свою жену, а это куда важней, им вместе жить до старости и придётся преодолеть ещё много трудностей, один только переезд в Израиль, во что им ещё станет, об этом даже думать не хотелось.

Вера тепло оделась и зашла на кухню.

— Мам, я возьму твой зонтик, на улице дождик накрапывает?

Похоже, надо и своим обзавестись, он мне зимой пригодится в Израиле.

— Бери, бери, там спица одна заедает, ты её поправь, когда будешь раскрывать, а себе купи не наш отечественный, дерьмо полное, надо будет тебе на толкучку заглянуть, там можно, говорят, найти стоящее.

Я поняла, что ты собралась в магазин, возьми, пожалуйста, заодно хлеба, булок не надо, я напеку к ужину пирожки с картошкой, а купишь подходящей говядины, то и с мясом.

— Хорошо мама, только не бранись, если куплю что-нибудь не очень на твой взгляд подходящее.

Женщина рассмеялась.

— Всё равно буду ругаться, тебе, что привыкать?

И, Вера с улучшившимся настроением вышла из дому.

В ближайшем банке она получила такую огромную сумму белорусских рублей за сотню долларов, что была потрясена, она сразу же стала миллионером.

На ступеньках банка попыталась вглядеться в разного достоинства купюры, на которых были изображены симпатичные звери — волки, рыси, медведи, лоси, зубры… но от приятного созерцания зверушек и наименований денег, отвлёк молодой ворчливый голос.

Вера подняла глаза.

— Девушка, ты дразнишь вора и грабителя, это же не фантики от конфет, а натуральные деньги, за которые приобретают материальные блага.

В нашей стране сейчас мало людей, которые могут себе позволить обменять валюту и получить такую солидную пачку денег, повторяю, быстренько спрячь и не дразни гусей.

Вера во все глаза смотрела на элегантно одетого парня, сменившего ворчливый голос на приветливую улыбку.

— Меня зовут Виктор Александрович Лукашевич, впрочем, для вас можно просто Виктор, а позже и Витя.

— Я не знаю, что вы подразумеваете под словом, позже, но из вежливости тоже представлюсь, но без всяких заморочек — Вера.

И она протянула руку, освобождённую от денег, которые успела засунуть во внутренний карман своей кожаной куртки.

— Вера, на — ты или на — вы?

— Можно на — ты, но и я воспользуюсь этим правом.

— Отлично! Между прочем, я за тобой наблюдал ещё в банке, когда ты меняла свою зелёную сотку на наши деревянные.