Овсей Фрейдзон - Теперь с тобою вместе я(с)

Положив трубку, Вера отчаянно мысленно посокрушалась — папочка, папочка, ничего ты не знаешь, ничего ты не понимаешь из происходящего здесь в Израиле, с твоей инженерной профессией тебе в твои годы прямая дорога рабочим на завод или того хуже, идти поднимать стройки или мести улицы.

К концу января по подсказке учителя ульпана она, как оля хадаша (новая репатриантка), бесплатно прошла психометрию на русском языке и набрала подходящие баллы, 690 единиц, этого вполне хватало для поступления в очень продвинутые университеты на популярные и престижные факультеты, исключая только медицинский, юридический и психологию.

В феврале Вера успешно завершила ульпан алеф, то есть первую ступень и не мешкая начала обучаться ивриту в ульпане бэт.

Она сразу почувствовала, что это уже был совсем другой уровень и рядом с ней занимались совсем другие ученики.

Вместе с Верой поднимали свои познания в иврите в основном люди с высшим образованием, желающие подтвердить дипломы и добиться получения работы в Израиле по специальности.

Одна молоденькая учительница, во время перерыва за чашечкой кофе, посоветовала Вере вливаться в ивритскую среду, а не прозябать вечерами у телевизора с русскими программами:

— Голубушка, пойми меня правильно, язык, изучаемый только в классе и по учебникам, как мертворождённое дитя, в нём нет дыхания.

Общаясь с людьми на улице, работе, с приятелями, а особенно, если заведёшь себе дружка, ты впитываешь все нюансы не только чужого языка, но и нравы носителей его, афоризмы, расхожие фразы и сленг, в конце концов.

— Но, как я могу влиться в эту среду, о которой вы мне говорите, если весь мой иврит ограничен общением с моей хозяйкой, где я делаю никаён (уборку).

— Кинь ты этот проклятый никаён, а лучше попробуй устроиться в вечерние часы в кафе официанткой.

Девушка ты весьма симпатичная, расторопная, а большого языка на этой работе не надо. Поверь, там ты не переработаешься, а за счёт чаевых можешь заработать гораздо больше, чем на этом выматывающем силы и душу никаёне.

Что ты думаешь, мне легко, я тоже пашу на виллах, а вечером ещё мою посуду в одной забегаловке.

— А, почему Вы, не идёте в официантки?

— Глупышка, посмотри на себя, а теперь на меня — я маленькая ростом, толстушка, как говорится, ни кожи, ни рожи, кто меня такую красавицу возьмёт обслуживать капризного израильтянина, а тем более, мужского пола?

— Но мне… не знаю даже, как это сказать…

Короче, мне противно, когда ко мне пристают эти обезьяны, а на работе официанткой это может быть сплошь и рядом.

— Девочка моя, никто тебя насиловать в зале кафе не будет, даже не рассчитывай.

Но это я шучу, найди девонька для себя определённую линию поведения, научись сохранять дистанцию и при этом, улыбаться, отшучиваться и даже подыгрывать этим приставалам, от слов ведь не беременеют.

Убеждения доброжелательницы подвергали стойкость девушки испытаниям и подталкивали к размышлениям, а от них Веру бросало то в жар, то в холод, но однажды в марте, в дни праздника Пурим, гуляя по набережной Ашдода, она всё же осмелилась и, зайдя в приглянувшееся кафе, предложила свои услуги в качестве официантки.

И, на этот раз ей повезло, хозяином кафе оказался выходец из Грузии, при виде которого у Веры стало кисло во рту, и она тут же захотела покинуть кухню, куда её привела она из работниц, к которой она обратилась на счёт работы.

Средних лет мужчина солидной комплекции, с чёрной густой шевелюрой и седыми висками смерил Веру взглядом с ног до головы и поцокал языком:

— Давно в стране, знаешь иврит, работала когда-нибудь официанткой?

Он буквально выстрелил вопросами на хорошем русском языке с совершенно небольшим акцентом.

Вера потупила глаза.

— Скоро полгода, учусь в ульпане бэт, официанткой никогда не работала.

— Ну, и хорошо, приходи к шести вечера сюда в кафе, будь одета в джинсы, кроссовки или туфли без каблуков и в светлую футболку или кофточку с длинным рукавом, но без рисунка.

Три дня работаешь бесплатно, все чаевые будешь сдавать в кассу.

Это твой испытательный срок, если согласна, то приходи.

И он сразу потерял к Вере всякий интерес, отвернулся к рядом стоящей женщине, заговорив с ней на грузинском языке.

Радостная девушка вбежала в квартиру с криком:

— Любочка, я иду работать официанткой в кафе и уже сегодня вечером!

Сестра тут же сбила её восторженный порыв:

— А меня ты спросила, для тебя, что семья не имеет никакого значения, разве не нужно соизмерять свои желания и поступки с истинным положением дел — кто будет с Русланчиком, когда я буду оставаться на сверхурочные часы, ты знаешь, что от тебя потребует хозяин, может ему нужна постельных дел мастерица, ты, что уже согласна и в потаскухи податься?