Овсей Фрейдзон: Не климат выбирали, а судьбу(с)...

— Галюш, ну, как не стыдно, ведь я тебя воспитывала культурным мальчиком, а ты позволяешь себе такие хамские фокусы…

— Мамочка, прости своего непутёвого сыночка, думал, что меня никто не видит, а ты вечно на страже порядка.

Гиля подошла к сыну, забрала из его рук коробку с соком и стащила с него мокрую от пота футболку.

Затем, влажным полотенцем обтёрла его мускулистое тело и протянула свежую майку.

— Сынок, хочешь что-нибудь перекусить, тогда я тебе принесу, а то я собралась до Хаи прогуляться, партию в бридж сыграть, к ней две подруги из Хайфы прибыли.

— Нет, мамочка, можешь отправляться со спокойной душой, ты же знаешь, если что-нибудь понадобится, сам справлюсь, но я хотел бы с тобой серьёзно поговорить пока Вера не приехала.

Мать с сыном взмахом рук издалека поприветствовали Абрама, вышедшего на крыльцо с садовыми ножницами и с лёгкой алюминиевой стремянкой.

Тот, ответно кивнул, и не стал к ним приближаться, а устремился в другой конец пардеса, где его ожидала намеченная на сегодня работа.

Гиля, из стоящих в ряд сложенных шезлонгов, взяла крайний и, разложив, уселась напротив сына:

— Галюш, что ты маешься и понапрасну изводишь душу, страдая от комплекса неполноценности.

Слава богу, ты остался жив и не только — по-прежнему красивый, сильный и далеко не дурак.

А ведь у тебя были все шансы стать и тем, и другим, и третьим…

— Мама, ты же понимаешь, дело совсем не в этом, я хочу поговорить с тобой о своём ближайшем будущем.

— Сынок, ты имеешь в виду ваши отношения с Верой и предстоящую свадьбу?

— Да, именно это.

Гиля не стала сразу же отвечать ему на поставленные ребром вопросы, а огляделась вокруг, как будто ища ответы в синем прозрачном небе, в свежей зелени листьев и травы, в ярком многоцветье и в спелых плодах, свисающих с деревьев и кустов.

Наконец, она прямо взглянула в глаза сына и нежно взяла в свои руки, его натруженные гантелями ладони:

— Сынок, я последний человек, который не хочет тебе добра.

Мы с твоим отцом постоянно говорим между собой о твоём будущем и, конечно же, рядом с симпатичной и душевной девушкой, а именно такой, проявила себя наша Вера.

Мы же тебе во всех подробностях рассказывали, как во время твоего страшного пребывания под воздействием морфия, когда ты лежал практически невменяемым, и после операции, когда стало известно, что твои ноги остались неподвижными, мы с отцом неоднократно пытались заводить разговор с девушкой, но всё оказалось напрасным.

Ты же хорошо знаешь своего прямолинейного отца…

Тот, нисколько не смягчая слов, прямо сказал Вере, что её ждёт в будущем сложная жизнь рядом с тяжёлым инвалидом.

Вся эта бравада и мнимое великодушие вскорости после свадьбы закончатся и начнутся взаимные упрёки…

— Мама, но в чём мне её упрекать?

Я ведь Веру люблю безумно и если бы мог, то носил бы свою любимую на руках.

— В том-то и дело, что не можешь, а со временем, живя со своим комплексом неполноценности, превратишься в брюзгу и нытика.

Сидя долгое время в доме, ожидая свою любимую с учёбы, а потом с работы, ты постепенно прекратишь следить за собой, опустишься, забывая лишний раз помыться, побриться и заняться физическими упражнениями.

— Мама, но почему ты так думаешь, что я превращусь в того жалкого субъекта, о котором я сейчас услышал от тебя?

— Галюш, я не думаю так, а жутко этого боюсь и постоянно гоню от себя подобные мысли.

А, вот, твой папа, не хочет витать в облаках, режет напрямую и я каждую ночь засыпаю в слезах.

— Мама, у меня иногда создаётся такое впечатление, что лучше было бы для всех, если бы я умер во время операции.

Вы бы какое-то время оплакали сыночка и постепенно смирились с мыслью, что меня уже нет, а так, я стал для вас гнойным нарывом — страшно смотреть, а ещё страшней вскрыть…

— Галь, прекрати напускать на себя вид несчастного человека.

Помолчи парочку минуток и послушай меня, а потом будешь сыпать своими гадкими сравнениями.

Гиля по-настоящему рассердилась и, выпустив из своих ладоней руки сына, вскочила на ноги и заходила взад-вперёд по тесному пространству под навесом.

— Ты, хотел серьёзно поговорить со мной, но внемлешь только себе.

К этому мы, скорей всего, ещё с тобой вернёмся, а пока выслушай спокойно то, что я, собственно говоря, и хотела сказать с самого начала нашего разговора.

Гиля опять села в свой шезлонг и, огляделась вокруг, как будто впервые увидела окружающую их обстановку.