Они были одеты как на праздник. Мужчина был в темном костюме и галстуке. Запонки на рукавах рубашки блестели, как светлячки в грозовой темноте. На женщине было жемчужное колье, надетое поверх черного свитера с коротким рукавом. В этот момент она закрывала его рукой, как будто боясь, что кто-нибудь сорвет его. Впоследствии я имел возможность убедиться, что она часто повторяла это движение, даже если на ней не было никаких драгоценностей: в действительности это был элегантный жест, позволявший ей убеждаться в собственном существовании.
Наконец мы подъехали к калитке. Мужчина настойчиво посигналил, но никто не вышел нам навстречу. Тогда они решили, что лучше смириться и самим выйти из машины. Я не долго думая так и сделал. В конце концов, я и без того уже промок до нитки. Единственным моим желанием было войти в дом и сесть у огня камина. Женщина, прежде чем выйти из машины, высунула сначала одну ногу, как будто пробуя температуру воды в бассейне. Она была в красных туфлях на высоком каблуке. Я пошел вперед, чтобы открыть калитку. Они вошли в сад, шлепая по лужам; женщина прикрывала голову сумочкой. Когда мы подходили к плакучей иве, появился издатель с зонтиком. Женщина остановилась в ожидании, однако он прошел мимо нее и подошел ко мне.
– Педро, дружище! – сказал он, закрывая меня зонтиком. – Хорошо еще, что ты недалеко уехал. Лурдес попала в аварию, когда ехала сюда на машине. Она сбила корову!
– Вот видишь? – крикнула женщина своему спутнику. – Я же тебе говорила! А ты, Пако, так и будешь держать меня здесь?
Мы повернулись в ее сторону. Несмотря на то что она закрывалась сумкой, по ее волосам струились потоки воды. Ее свободная рука лежала на жемчужном колье. Каблуки ее туфель полностью погрузились в мокрую землю. Казалось, что она с трудом удерживает равновесие, как будто стоя на цыпочках на краю ступеньки или бортика тротуара. Издатель фыркнул и, ворча, подошел, чтобы укрыть ее от дождя.
– Изысканность для тебя немыслима без асфальта, – сказал он и, взяв ее под руку, энергично потащил за собой.
– Перестань, Пако. Отпусти меня. Я и сама могу идти. Вообще-то я предпочитаю ходить по мрамору или граниту. Асфальтированные улицы имеют очарование только в Нью-Йорке.
– Я хочу виски, – заявил ее спутник, направляясь к дому.
Я остался стоять под дождем. С самого детства мне иногда нравилось оставаться одному в каком-нибудь неприятном месте, чтобы, когда ощущение одиночества станет невыносимым, поскорее избавиться от него, отправившись на поиски компании. Я видел, как издатель и его гости вошли в дом, освещенный свечами. Значит, электричество уже отключилось. Во время грозы дом, излучавший слабый свет, казался кораблем, плывущим по воле волн. У меня было ощущение, что вода заполняет все мое существо, всю душу. Дверь вновь открылась. Пако высунул голову и позвал меня. Я неспешно пошел к дому, не обращая внимания на дождь, хлеставший меня по плечам и спине.
– Ты можешь быть менее задумчивым? – недовольно сказал он, когда я вошел, дрожа от холода и одиночества, казавшегося мне в тот момент теплым и приветливым.
Гости исчезли. Издатель предложил мне стакан вина. Потом он дал мне сухую одежду – необъятные вельветовые брюки и клетчатую рубашку – и затащил меня в ванную, оставив подсвечник на подоконнике.
– Я уже поговорил с твоей матерью, – сообщил Пако, открывая кран душа. – Ты умеешь готовить, стелить постель и прислуживать за столом. Будешь работать вместо Лурдес. Я тебе хорошо заплачу.
Он вышел из ванной и закрыл за собой дверь. Комната погрузилась в полумрак. Пламя свечи тревожно дрожало, как будто не находя себе места в окружавшей его пустоте. От душа шел пар, и вскоре его влажная и горячая волна окутала меня с ног до головы. Только тогда, в этой тропической и душной атмосфере, мне стало неприятно ощущение мокрой одежды на коже. Я стал раздеваться, решив покорно плыть по течению жизни.
Издатель отвел мне комнату рядом с кухней. Там была большая кровать с витыми колоннами в изголовье, кресло-качалка и стол под оконцем, из которого был виден птичник и очертания домика для гостей.
Я задержался на минуту в своей комнате и слышал, как Пако нетерпеливо шагает по кухне. Развесив мокрую одежду на кресле-качалке, я придвинул к нему обогреватель, так как напряжение в силовой линии оставалось. Через несколько секунд от одежды пошел пар. Я выложил на ночной столик содержимое своих карманов: бумажник, упаковку жевательной резинки и несколько монет. Это было все мое имущество. В соседней комнате зазвонил телефон, и издатель ответил раздраженным голосом. Он назвал имя городского таксиста. Должно быть, известия были не самые приятные, потому что Пако выругался и приказал своему собеседнику (при этом я представил себе растерянного таксиста – маленького человечка со слабым и тихим голоском), чтобы в случае необходимости он употребил силу. Повесив трубку, Пако продолжал ругаться. Он постучал костяшками пальцев в дверь моей комнаты. Открыв дверь, я увидел принесенные им высокие черные сапоги и большой зонт.
Читать дальше