Тони Моррисон - Самые синие глаза

Или, когда она сидит и читает «Веселые мысли» в «Либерти Мэгэзин», кот прыгает ей на колени. Она ласкает мягкий холмик меха, и кошачье тепло добирается до самых интимных частей ее тела. Иногда журнал оказывается на полу, она слегка раздвигает ноги, и они вдвоем спокойно сидят, или недолго играют, или спят до четырех часов, когда с работы возвращается незваный гость, недовольный тем, что приготовлено на обед.

Кот всегда знает, что в ее сердце он самый главный. Даже после того, как она родит ребенка. Она действительно родит его легко и безболезненно. Но только одного. По имени Джуниор.

Одна такая девушка из Мобайла, Меридиана или Эйкена, которая не потела подмышками и между ног, пахла лесом и ванилью и делала суфле на занятиях по домашней экономике, переехала со своим мужем Луисом в Лорейн, в штат Огайо. Ее звали Джеральдин. Здесь она свила свое гнездо, здесь гладила рубашки, поливала цветы, играла с котом, и здесь родила сына, Луиса-младшего.

Джеральдин не позволяла Джуниору плакать. Пока его нужды были физическими — тепло и регулярное питание, — она могла их удовлетворять. Он всегда был причесан, умыт, умаслен и обут. Джеральдин не разговаривала с ним, не ворковала и не досаждала поцелуями, однако все иные его желания исполнялись. Прошло много времени, прежде чем ребенок заметил, как по-разному мать относится к нему и к коту. Он становился старше и постепенно научился направлять свою ненависть к матери на кота; его страдания доставляли Джуниору большое удовольствие. Кот выживал, потому что Джеральдин редко уходила из дому и могла успокоить животное, если Джуниор над ним издевался.

Джеральдин, Луис, Джуниор и кот жили рядом с игровой площадкой школы Вашингтона Ирвинга. Джуниор считал площадку своей собственностью, и дети завидовали тому, что он поздно встает, отправляется обедать домой и после школы может оставаться на площадке. Он ненавидел, когда качели, горки, лесенки и турники пустовали, и пытался сделать так, чтобы дети играли там как можно дольше. Белые дети, потому что матери не нравилось, если он играл с ниггерами. Она объяснила ему разницу между цветными и ниггерами. Их легко отличить. Цветные — тихие и опрятные, ниггеры — шумные и грязные. Джуниор принадлежал к первой группе: он носил белые рубашки и синие брюки, его волосы были коротко подстрижены, чтобы избежать любого намека на курчавость; парикмахер сделал ему пробор. Зимой мать смазывала его лицо лосьоном «Джергенз», чтобы оно не темнело. Хотя он был светлокожий, он все же мог потемнеть. Грань между ниггером и цветным не всегда была четкой; едва уловимые предательские знаки грозили уничтожить ее, и следить за этим надо было все время.

Джуниору очень хотелось играть с черными мальчишками. Больше всего на свете он хотел поиграть в «царя горы», чтобы они спихнули его с грязной насыпи и сами скатились на него. Он хотел ощутить на себе их тяжесть, вдохнуть их дикую черноту и с приятной непосредственностью сказать «пошел ты в задницу». Ему хотелось сидеть вместе с ними на тротуаре, сравнивать остроту ножевых лезвий, состязаться в дальности и высоте плевков. В туалете ему хотелось присоединиться к их соревнованию, кто дальше и дольше мочится. Одно время его кумирами были Бэй Бой и П. Л. Постепенно он согласился с матерью, что оба они — неподходящая для него компания. Он играл только с Ральфом Низенски, который был на два года его младше, носил очки и абсолютно ничего не хотел делать. Но больше всего Джуниору нравилось издеваться над девчонками. Можно было легко заставить их закричать и убежать. Как он смеялся, когда они падали, и были видны их трусы. Когда они поднимались, у них были покрасневшие, заплаканные лица, и ему становилось хорошо. К черным девчонкам он приставал редко. Они обычно ходили стайками, и как-то раз, когда он бросил в одну из них камень, они погнались за ним, поймали и сильно избили. Он соврал матери, сказав, что это сделал Бэй Бой. Мать очень расстроилась. Отец читал местный «Джорнал» и так и не поднял глаз от страницы.

Когда у него было настроение, он мог позвать кого-нибудь поиграть на качелях или на лесенке. Если ребенок не хотел или оставался ненадолго, Джуниор швырял в него гравием. Он стал очень метким стрелком.

Дома ему было скучно и страшно, и площадка была для него единственной отрадой. Однажды, когда ему было нечем заняться, он увидел девочку с очень черной кожей, которая сокращала через площадку свой путь. Она шла, опустив голову. До этого Джуниор видел ее много раз на перемене, всегда одну. Наверное, подумал он, потому что она уродина.