Дениз Вудз - Ночной поезд в Инсбрук

— Все может быть.

Фрэнсис ответила не сразу.

— И один из нас говорит правду, так зачем же играть в прятки?

— Tы непоследовательна в своих рассуждениях. Возможно, мы оба лжем. Может статься, что мы оба говорим правду.

— Маловероятно.

— Ты думаешь? Может, что-то нам помешало, Фрэн. Не в нашей власти было что-либо изменить.

— А что именно?

— Не знаю. А что, если против нас действовал международный заговор?

— Ага, или какой-нибудь джинн, обитающий в пустыне, похитил тебя через окно поезда.

— Именно так все и было, — сказал он печально, — только не через окно, а через дверь.

— Не смешно.

Мне нестерпимо хотелось пошевелиться. Спина болела, но они разговаривали теперь достаточно громко, уверенные, что их соседка спит как убитая, и я не собиралась их разубеждать, ворочаясь с боку на бок.

— Послушай, в посольстве могли все перепутать, — сказал Ричард. — Какая-нибудь рядовая административная ошибка.

— Ты полагаешь, что в Каире спокойно оформляли тебе паспорт, пока я сидела прямо у них под носом и донимала их нытьем о потерянном женихе? Не надо, Ричард, хватит придумывать!

— Это я придумываю?! Ты села на паром, не имея ни малейшего понятия, что со мной. С какой стати ты это сделала?

На какое-то время они отвернулись каждый в свой угол и задумались. Слышно было, как Фрэнсис роется в сумке. Что-то зашуршало, и я представила, как она разворачивает фантик. Мне показалось даже, что я чувствую запах шоколада. Какое бессердечие!

Вероятно, Ричард взбесился оттого, что она отвлеклась на шоколадку, и внезапно выпалил:

— Честное слово, Фрэн, как ты объяснишь то, что уехала искать меня в другую страну?

— Я не собираюсь заново все рассказывать.

— Конечно, задача не из легких. Ты боишься что-нибудь перепутать и выдать себя.

— Что я боюсь перепутать? Я была в каирском посольстве, и они так же оформляли паспорт тебе, как и Маргарет Тэтчер!

— Довольно, — сказал он, повышая голос. — После того, через что я прошел, убеждая тебя жить со мной, с какого перепою я стал бы выпрыгивать из поезда в полуденную жару, в самом сердце пустыни, и сбегать от тебя? Как-то не вяжется! Существует миллион менее болезненных способов порвать отношения, если бы именно этого я хотел, а я не собирался расставаться с тобой. А вот ты, напротив, совершенно не хотела расставаться со своими грёбаными бродяжническими привычками. Так что, если кто-то и собирался сбежать, то, скорее всего, это была ты!

— Да, я знаю! Именно поэтому и намерена доказать обратное! Когда я сказала, что отказываюсь от своей прежней жизни, то действительно готова была все бросить. Как бы трудно мне ни было, я собиралась идти до конца, и все четыре года, что мы не виделись, я представляла, как скажу тебе о том, что выполнила свою часть сделки.

Так громко она еще не повышала голос с тех пор, как зашла в купе.

— Да. Я хотела быть с тобой, но разве так легко было забыть о raison d'être всей моей жизни? Да, мне было трудно, и я не собираюсь просить за это прощения. В то время я, как ни странно, считала, что ты стоишь того, и не собиралась разрывать наши отношения только потому, что ты исчез из чертова поезда!

Она попыталась замолчать, но ею уже овладело негодование, и слова слетали с губ сами собой.

— Не знаю, куда ты запропастился, но ты просто обязан мне выложить, почему, когда я проснулась в поезде, тебя рядом не было!

Накопившееся за четыре года вырвалось наружу. Тысячи раз она, наверное, мысленно высказывала ему все. Каждый божий день, каждую ночь. Каждый раз, когда заходила в автобус, или кромсала морковку, или ехала в общественном транспорте, она, вероятно, репетировала защитную речь в надежде, что когда-нибудь ей представится случай выступить.

Поезд дернулся, и мы все качнулись вместе с ним. Вибрация, передававшаяся всем моим членам, усыпляла меня; я чувствовала, что отрублюсь, если что-то сейчас не привлечет мое внимание. Глаза часами смотрели в темноту, цепляясь за малейшую возможность обострить внимание, за каждую вспышку света за окном, но сейчас мои веки отяжелели, им нужен был отдых. Я молила Ричарда, чтобы тот заговорил.

— Фрэн, — тихо сказал он, — неужели я недостаточно любил тебя, раз ты думала, что я был способен так подло бросить тебя? Тебе должно быть известно, что я ни с кем не поступлю таким образом, тем более с тобой… Я физически не смог бы вот так встать и уйти от тебя.

— Tы был вне себя от ярости.

— Может, и так, но если бы я и ушел из твоей жизни, то признался бы в этом сейчас, глядя тебе в глаза, и точно так же поступил бы тогда. Но у меня не было причины уходить от тебя. Да, ты вела себя как стерва. Да, ты заставляла меня платить изо дня в день, каждый час, за то, что я хотел быть с тобой, но даже если я и хотел оставить тебя, зачем мне устраивать спектакль в таком неподходящем для этого месте?