Бен Стайнер - Что случилось с Гарольдом Смитом?

Я не собирался к дантисту. Мне важно было дойти до парфюмерного магазина, не столкнувшись с Уолтером или, того хуже, с моим старшим братом Роем.

Эти двое поднимут меня на смех, и от моего плана придется отказаться.

Следовательно, в будни, во время работы.

Следовательно, записаться к дантисту.

У мистера Несбитта был пунктик: каждый из нас должен регулярно ходить к зубному. Он без конца вдалбливал нам заповедь о гигиене полости рта, этот мистер Несбитт. Помню, он однажды по громкой связи на весь наш клятый офис почему-то заявил:

– У вас в организме только два сфинктера, так позаботьтесь о них.

Чтоб мне лопнуть, если я помню, о чем шла речь.

В общем, мистер Несбитт мог отпустить к зубному в рабочее время. Это уважительная причина.

Но мистер Несбитт такой человек, он обязательно проверит, что сотрудник действительно записался к зубному, а не занимается вместо этого какой-нибудь ерундой.

Итак, на 16 декабря 11 утра, я записан на прием к мистеру Лоренсу Швелбу, дантисту.

В 10.45 16 декабря, я выплываю из офиса на улицу, якобы иду к вышеозначенному доктору, подхожу к первому же таксофону и набираю номер.

– Алло? Здравствуйте. Я был записан на прием к мистеру Швелбу, но боюсь, что не смогу прийти.

Секретарша явно недовольна. Дура, я ей сейчас покажу.

– Простите, что так поздно предупредил, но дело в том, что… у меня умер отец. Сегодня похороны. Собственно, я вам звоню из крематория.

Как я ее поставил на место, а? У меня отец умер, а эта фурия собирается читать мне нотации? Стыдно, ей-богу.

Ну вот. Выхожу из телефонной будки и держу путь дальше.

Пока все шло как по маслу. Но. Тут я оплошал.

Не судите меня строго. Мне было всего восемнадцать. Такое случается, когда тебе всего восемнадцать.

И даже когда тебе двадцать восемь.

А у некоторых это вообще пожизненно.

ПАВИЛЬОН: УНИВЕРМАГ – ДЕНЬ

Винс заходит в отдел парфюмерии.

ПАВИЛЬОН: УНИВЕРМАГ, ОТДЕЛ ПАРФЮМЕРИИ – ДЕНЬ

Винс растерянно смотрит на флаконы с духами, выставленные на прилавке.

И тут.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (за кадром)

Вам помочь, сэр?

Винс поднимает голову и видит перед собой АЙРИС РОТЕРХЭМ, высокую светловолосую продавщицу, очень симпатичную.

У Винса отвисает челюсть.

И он влюбляется. В который раз.

ВИНС

Ээ…э… Духи.

АЙРИС

Для кого?

ВИНС

Гм… Для моей мамы.

АЙРИС

Сколько лет вашей маме?

Винс зачарованно смотрит на Айрис. Его даже пошатывает.

Глупо, я понимаю. Но у меня даже голова закружилась. Столько вопросов. Правильно ли я поступаю? Покупать духи для Джоанны, когда жизнь вдруг так резко перевернулась? Я это перерос. У нас с Джоанной все шло нормально, но жизнь сложная штука: сегодня Джоанна, завтра Айрис Ротерхэм. Нужно честно признаться себе, что любовь прошла.

И все же, и все же.

Я виноват. Разве я не должен бороться за нас с Джоанной, за нашу любовь, попробовать еще раз, дать шанс? Стоп, а что Айрис? Любит ли она меня? А что, если у нее есть молодой человек/она помолвлена/замужем? Достаточно ли сильны ее чувства, чтобы бросить своего молодого человека/жениха/мужа?

АЙРИС Сэр?

ВИНС

Да?

АЙРИС

Так сколько ей лет?

ВИНС

О. Двадцать один.

АЙРИС

Вашей матери?

ВИНС

Да. То есть нет! Разве я сказал, что духи для мамы? Нет, для моей девушки. Вернее, бывшей девушки. Между нами все кончено. Раз и навсегда.

Все-таки я купил флакончик духов.

Что касается моего романа с Айрис Ротерхэм, он развивался по нарастающей.

О, эта пьянящая страсть, которая зародилась с ее первого же вопроса «Я могу вам помочь, сэр?», а потом она так мило удивилась, подумав, что моей маме двадцать один год.

Чувство накатило шквалом, но ничто не вечно под луной.

Наши отношения вступили в более зрелую, спокойную стадию ровного горения. Любовь приелась, когда Айрис предлагала мне на выбор уже третий флакон духов и бесплатный подарок – карандаш для подводки глаз. Но любовь еще тлела во мне – тихая привязанность к человеку, которого давно знаешь.

А потом наступила третья стадия – необъяснимо, печально. Я еще выбирал, «Шанель» или «Гивенши», а потом заплатил за покупку. С какой же болью ощутил я, что огонь любви погас, осталось пепелище, и мы стали чужими друг другу, как два незнакомца, как продавец парфюмерного отдела и покупатель, который приходит и уходит. Такова жизнь, да.