Вионор Меретуков - Восходящие потоки

Потом, уже на автобане, я резко прибавил скорость и оторвался от "Мерседеса".

Выйдя из ванной, я закурил и подошел к окну. Надо было принимать какое-то решение.

Я выбросил окурок и захлопнул окно.

Из стенного шкафа я вытащил чемодан, открыл его и нашел большую книгу в черном коленкоровом переплете. Взял ее в руки, подержал. 44 том Большой Советской энциклопедии весил никак не меньше трех кило. Если удачно ударить, то можно ухайдакать не только узкогрудого Гаденыша, но и мужчину покрепче, хотя бы того же мачо на высоких каблуках у стойки, если у того вдруг возникнет желание подставить под удар свою голову.

Я уже сказал, что меня неприятно поразило то, что мой бывший приятель и партнер лишился горба. Может, это, действительно, последствия моего удара? А что если после повторного удара горб вернется на прежнее место? Попробовать?..

Я открыл книгу, наугад ткнул пальцем в середину страницы и прочитал:

"Утнапиштим, герой вавилонского мифа о потопе. Во время всемирного потопа Утнапиштим, согласно мифу, спасся в ковчеге. В библейской мифологии Утнапиштиму соответствует Ной".

О, есть, все-таки, высшая сила, подумал я с благоговением! Интересно, что это за ковчег, на котором мне предстоит спастись? Как он выглядит? Имеет ли он вид лечебницы, в которой лечат убогих, или это далекий благоустроенный остров, где можно прятаться и жить спокойно и долго — хоть до Страшного суда? А может, это церковь, религия, бородатые попы, ламы, похожие на временно оживших мумий, или строгие патеры, облаченные в черные костюмы, словно они каждый день служат тризну.

А может, это сам Гаденыш? Или его любовница? То, что женщина является любовницей Гаденыша, не вызывало сомнений.

Я оделся и опять спустился в бар.

Женщина сидела одна. Губы ее были сердито сжаты. Было видно, что она борется с рыданиями.

Гаденыш отсутствовал.

Сейчас или никогда!

Я подошел и без приглашения сел рядом.

**********

…Запомнилось, что она пила шампанское прямо из бутылки. Это было уже потом, в моем номере.

Ночь… Все смешалось… Бледный рот в лунном луче. Улыбка, от которой я едва не сошел с ума. Стон, как задушенный крик… И кашель, кашель, проклятый кашель, прилетавший в окно с верхних этажей.

Сначала мы почти не говорили.

Я понимал, что она пришла ко мне из каприза. Окажись на моем месте другой, она поступила бы точно так же.

Меня это даже возбуждало. Ох, уж эти мне загадки сексуального подсознания!

Впрочем, я тогда мало что соображал. Вернее, не хотел ни о чем думать. Провались все пропадом. Провались Гаденыш с его опасными приятелями, провались и я сам со своими страхами.

Пусть все летит в тартарары. Мне надоело бояться. Мне казалось, что еще немного, и я превращусь в безумного рыцаря, истоки смелости которого не в изначальной твердости характера, а в равнодушии из-за усталости от бесконечных битв…

Опять святой, прекрасный краткий миг. На всем белом свете существовал только я. И эта женщина. Кем бы она ни была…

Утро наступило внезапно… Я открыл глаза и поймал взгляд своей временной возлюбленной. Женщина была очень красива.

Смотрела она на меня почти испуганно. Это подействовало на меня, как электрический ток. Я протянул руку. Но она отрицательно покачала головой.

Я хмыкнул. Интересно, как ее зовут. Спросить? Это как в анекдоте: а теперь давайте познакомимся…

— Не надо… Ничего не надо, — услышал я ее голос. Голос был с легкой похмельной хрипотцой. — Все закончилось, едва успев начаться.

Я про себя усмехнулся. Банальные слова избалованной женщины… Я опять протянул руку. Я не намеревался уступать. Хотя позади была ночь, полная любви, сил у меня оставалось еще предостаточно.

На этот раз она не оттолкнула меня…

Я не торопился, и близость была сладостной. Наслаждение было с соблазнительным привкусом чего-то запретного, опасного, словно я овладевал деревенской девушкой на сеновале, куда с минуты на минуту мог ворваться ее отец с осиновым колом наперевес.

И в то же время в этой сладости был привкус тлена, боли и страшной, нечеловеческой тоски. Мне почудилось, что все это со мной уже когда-то происходило.

…Я хотел закричать, но в этот момент мне в уши ударил звук кашля. Кашель был особенно яростным и громким, почти истеричным, и я, не в силах сдержаться, засмеялся. В первый раз в жизни я завершал любовный акт не криком, я хохотом…

Это, и вправду, было невероятно смешно. Кашель в самый, так сказать, возвышенный момент… И словно по заказу… Я опять засмеялся.