Руслан Белянцев - Дети проходных дворов

Школа звенит последним звонком в этом году. Традиционная линейка. Десятиклассник на плече несет маленькую первоклашку с бантиками и белым фартушком, она звонит колокольчиком. Это последний звонок для Антона и его параллели. Они счастливы и напуганы одновременно. Я понимаю, что это ждет и меня в следующем году. Но сейчас этот момент кажется неимоверно далеким. Еще ведь целый год! А год школьной жизни по продолжительности это совсем не год взрослой жизни. Нас почти не трогает, что сегодня выпускаемся не мы, или, что в следующем году выпускать будут нас. Мы относимся к этому, как к данности. Мы стараемся жить здесь и сейчас. Никто из нас понятия не имеет, чем мы будем заниматься в жизни после школы и на кого станем учиться. Всё, что мне пока интересно это только музыка. Но музыка это не тема для ВУЗа, потому что я не собираюсь учиться в консерватории. Я даже в музыкальную школу никогда не ходил. Все эти классические произведения, гаммы кажутся мне скукой и пыткой. Это совсем не то, что может затронуть рок-волнового человека, которым я тогда себя считал и таковым, по сути, являлся.

Мы стояли под липами, курили и размышляли, куда потратить ближайшие дни.

— А может, через пару дней в поход соберемся? На лодках! — предложил Макс, наш одноклассник, который перевелся в нашу школу из соседней, по случаю учебного залёта. Он умудрился прогулять почти целую четверть. Мать, спасая его от изгнания из школьных стен, согласилась на компромисс, то есть перевод в нашу школу, где работала завучем ее подруга.

— Лодки будем на прокат брать? — уточнил Димон.

— Да, я найду у заречанских. Скинемся понемногу. — у Макса была куча различных невероятных знакомых.

— Это мысль, — протянул Антон. — Но я еду завтра с отцом в институт. Нужно начинать подготовку к вступлению. Так, что я выпадаю, и похоже очень надолго.

— Что ж, чувак, тебе не повезло, пропустишь хороший движняк! — затягиваясь пробухтел Макс.

— Ничего не попишешь! Я оторвусь осенью, пока вы за партами будете глаза пучить на доску. — ухмыльнулся Антон.

— Значит, давайте вечерком подтягивайтесь ко мне. А я пока пробью, у кого лодки взять. Составим списочек, что нам нужно купить и на два дня с ночевкой вверх по Роси двинем. Там места сказочные. Река разливается, широкая становится, не то, что здесь в городе. Там метров сто с лишним в ширину. — рекламирует поход Макс.

— Может тёлок, каких-то зацепим? — предлагает Серега.

— А кого? Да, ну, это все время вместо весел за бабами волочиться будем! С ними мороки… Давайте сугубо мужским клубом, как в том фильме: "Только воздух, только небо и река!"

Погожим солнечным утром мы собираемся на площади, от которой ведет дорога к мосту через реку. Нас семеро: Димон, Джон, Серега, Саня, Егор, Макс и я. Под ногами у нас стоят рюкзаки с припасами, палатка и магнитофон Макса, одна из первых китайских моделей. Пластиковый монстр-двухкассетник со съемными колонками. В него вставлена кассета с записями новой неизвестной нам группы. Мощный гитарный трек гремит из динамиков на всю площадь. Я сразу понял, что Макс откопал в музыкальном мире, что-то значительное.

— Это что? — интересуюсь я.

— Винчик. — улыбается Макс и глумливо толкает ногой рюкзак, звякающий бутылками.

— Да, нет! Блин, вот это что такое играет? — я буквально наступаю на его магнитофон.

— А! Это — "Нирвана". Мейд ин ЮСА.

— Охренеть!

"I feel stupid and contagious

Here we are now, entertain us

A mulatto

An albino

A mosquito

My libido.

Yay!"

Колонки хрипят изо всех сил и разносят по округе надрывный голос Кобейна. Он поет так, будто это его последняя песня. Ни слова не понимая из текста песни, я ощущаю, что эта музыка войдет в историю мировых шедевров, что скоро портрет неизвестного мне белокурого бунтаря будет отпечатан на тысячах футболок.

Курт был последним рок-идолом мирового масштаба двадцатого века. 1990-е годы больше не подарили миру ни одного, кто прославился бы формулой жизни и творчества — "живи быстрее, умирай молодым". А потом наступили 2000-е, и время героев закончилось. Шоу-бизнес стал безликим. Группы превратились в проекты, существующие несколько сезонов. Лица в клипах менялись с такой быстротой, что никто не успевал запоминать имена исполнителей. Зритель перестал ходить в кинотеатры на актеров, ходили на фильмы. Известные личности не могли долго держаться благодаря одному виду деятельности, им приходилось становиться универсальными артистами. Они снимались в кино, одновременно пели в клипах, писали книги (как правило, бездарные), играли в мюзиклах, катались на коньках, дрались на ринге и занимались политикой. Звездами уже становились не ради того, чтобы нести свою идею, звездами становились, чтобы видеть себя в глянцевых журналах и на телеэкране. Культ себя стал навязчивой идеей общества.