Сергей Новиков - Не здесь и не сейчас

Дома у Тани Максим очень боялся произнести ненужное слово или совершить неосторожный поступок. Он жадно смотрел на неё, но не рисковал приближаться даже на расстояние вытянутой руки, опасаясь, что перенесённая операция могла вызвать у Тани отвращение к сексу.

Через полчаса Таня извинилась за послеоперационную слабость и попросила разрешения прилечь. Он ждал логического финала фразы и уже готов был уйти, но предложение позвонить на днях или зайти как-нибудь в другой раз так и не прозвучало. Задержав дыхание, он медленно опустился на колени рядом с диваном и осторожно дотронулся до её запястья. Ответное прикосновение Таниных пальцев будто замкнуло соединяющую их электрическую цепь, и Макс очнулся, лишь обнаружив под её халатом туго намотанные бинты, которые перетягивали грудь от подмышек до нижних рёбер.

— Это чтобы молоко не шло, — смущённо сказала Таня, на секунду оторвавшись от его губ. — Сейчас ничего не получится, наверное. Придётся немного подождать.

Роман с Таней будто бы откатился на полтора года назад — к стадии болтовни по телефону (правда, теперь звонить следовало в заранее условленное время) и редких прогулок по центру города. Макс слегка ожил, и тут же получил от Белкина весьма небанальное задание.

Речь шла о подсолнечном масле. Белкину понравилось, с какой скоростью ушла шальная партия «Идеала» — та самая, деньгами за которую провалившийся в запой Макс перед болезнью Марты выстлал в квартире пол. Партнёры с юга предлагали интересный бартер — рассчитаться за контейнер книг цистерной масла. Однако перепродавать цистерну местным оптовикам было невыгодно, а сбыть её даже самому крупному розничному магазину — невозможно.

— Вот и выходит, что надо придумать, как его в бутылки разлить, — сказал Белкин. — К большим заводам, которые масло в бутылках продают, просто так не подступишься. Позвонили мы в пару мест, так там чуть не в голос над нами ржали, когда поняли, чего мы хотим. Они по давальческому сырью с такими монстрами работают… Люди железнодорожными составами по тысяче тонн ворочают, и тут мы вылезаем со своей автоцистерной на 12 тонн. Блин, нам бы свой заводик, — глаза коммерсанта загорелись, и он кинулся обосновывать внезапно возникшую бизнес-идею. — А что? Реальная тема. Ребят, которые семечкой торгуют, я теперь до чёрта знаю, а уж масло давить да разливать дело не особо хитрое. Ладно, пока не об этом. Думай, как наши 12 тонн разлить. Осилишь тему — вместе будем завод строить, — хохотнул Белкин, — да и сейчас процентами не обижу.

За решением задачи Макс отправился в главную областную библиотеку. Несколько дней он провёл в патентно-техническом отделе, пытаясь выяснить, на каком оборудовании можно разливать масло и на каких советских предприятиях такое оборудование могло быть. После штудирования сотен журналов, справочников и ГОСТов он определился с главной версией: старый консервный завод. Причём, как следовало из древней брошюры об успехах местной потребкооперации, в одном из районов на задворках области (семь часов на автобусе) такой завод когда-то был. Правда, телефон предприятия разыскать не удалось, и Макс отправился туда лично.

В промёрзшем насквозь автобусе он мечтал, как возьмёт номер с ванной, а по дороге в гостиницу непременно купит сигар и бутылку рома, чтобы было приятнее думать о Тане.

Узнать адрес гостиницы Максим планировал на месте. Однако пока он закуривал, несколько попутчиков, вышедших в том же райцентре, успели раствориться в стылой декабрьской ночи. Макс огляделся и увидел около запертого на ночь автовокзала молодого милиционера.

— Курите? — он протянул стражу порядка пачку «Кэмела» без фильтра, который был хорош тем, что позволял установить контакт с любым провинциальным курильщиком.

— Эта… А чего фильтра-то нет? Сигареты вроде дорогие, — милиционер-ровесник с удивлением поворачивал вытащенный из пачки «Кэмел» то одним, то другим концом.

— Это марка такая, — с готовностью пояснил Макс. — Сейчас почти весь «Кэмел» с фильтром, который у нас продаётся, в Польше или Турции делают. А вот без фильтра — настоящие американские сигареты.

— Да, говна всякого сейчас много стали продавать, — согласился милиционер и затянулся. — О, реально хорошие, а я сначала удивился — думал, ты «Приму» какую куришь или «Полёт», хотя по прикиду не должен вроде.

— Не, я из отечественных только «Герцоговину» или «Беломор» курю, если он питерский. Бери пачку, угощайся, у меня ещё есть. Не подскажешь, кстати, где тут у вас гостиница?