Виктор Попов - Чел. Роман

– Так что же? Не петь? Или петь, но намеренно плохо?

Последнее исключается. Он поет для Чарли и о ней. Дыхание, певческие ощущения, образы… все живет одной лишь Чарли. И потому он просто не сможет спеть плохо.

– Тогда что? Отказ? Как это сблизит их? – спрашивает он себя и однозначно отвечает:

– Никак.

Арест продолжится. Только срок его перестанет быть определенным. В случае если он станет петь, они еще могут увидеться. В случае бойкота – никогда.

– Значит – петь. Как должно петь. И будь что будет, – шепчет Чел неизбежную в таких ситуациях банальщину и укрывается одеялом с головой, но попытки уснуть ни к чему не приводят. Чел встает и, запахнувшись одеялом, как плащом, идет к террариуму. Включает лампу. Бабочки послушно, следуя инстинкту, слетаются на свет. Они сплошным ковром облепляют стенку террариума рядом с лампой. Чел прижимается лбом к стеклу, впитывая глазами причудливую мозаику крыльев, усиков и брюшек. Он обещал, но так и не успел показать бабочек Чарли. Это первое, что он попытается сделать при их встрече. Ведь бабочки так похожи на Чарли. Они не боятся высоты и легко покоряют вертикали. А главное – они так же молчаливо-прекрасны, как и она. Без нотки звука Чарли прекраснее самой совершенной мелодии, вложенной в самый выдающийся голос…

– Красота – это тишина…

Формулирует Чел и выключает жужжащую от напряжения лампу.

На El Bon Combat к концу десятидневной подготовки приезжает съемочная группа с тематического канала. Качество последнего видео – хотя отец и использует две камеры – не совсем удовлетворяет фирму, и она идет за свой счет на дополнительные, не предусмотренные контрактом траты. Камер на этот раз четыре. Общий план, боковая, сверху и снизу. В съемочной группе семь человек. По одному на камеру, еще двое на страховку висящих. Плюс режиссер. Это замороченная веснушчатая девушка, с немецкой фамилией, ничего не видящая без очков, которые у нее есть, но которые она подчеркнуто не надевает. «Киношники» для Чарли – лишняя суета, отвлекают от сути дела. Благо, Чарли не слышит их, но вот не видеть не получается. Боковая камера поползет за ней по стене. Хорошо, если только это. Но еще ведь могут попросить и как-то поработать на камеру. На топе или в случае более чем вероятных срывов. В любом случае не лучшее соседство. Было дело год назад. Гораздо лучше подниматься без всех этих соглядатаев. Но сегодня некуда деться. Их придется терпеть. Режиссер знает жестовый язык поверхностно. Ну, хорошо хоть как-то, на уровне приветствий, подготовилась. Общение с родителями идет большей частью письменно. Касается оно узловых точек подъема. Разбор долгий. Особое внимание крайнему предфинишному дино, сложность которого не в нем самом, а в усталости – к тому моменту она охватывает все тело до последнего кончика пальца. К этому моменту забивается всё – и даже лучшим среди мужчин не то чтобы прыгать, а просто удержаться на маршруте стоит мучительной боли. И тогда они кричат. Громко кричат…

Криков этих Чарли, просматривая записи, разумеется, не слышит. Но догадывается, что и она без них порой не обходится.

Чарли до самого выхода на трассу не трогают. Всё это время она тщательно, вплоть до последнего суставчика, разминается. Опять же по опыту она знает, что «киношники» работают медленно. Случайно можно и на стенку залезть – не заметят, пока всё не выставят, как им надо.

– Творческие люди… Те еще тормоза… – еще на прошлой съемке определилась с терминами Чарли. Тогда люди с камерами поторопились только один раз. Всё на солнце показывали – мол, уйдет. Эта рыжая – так же к солнцу не безразлична. Отец сообщает Чарли ее настоятельную просьбу: забраться нужно до обеда. Если – нет, то следующие попытки – только завтра. Чарли как можно безразличнее кивает. Группу, как ей объясняет отец, наняли на два дня. С возможным продлением срока. Но это лишние расходы. И их хотелось бы избежать.

– Они не думают, что ты залезешь сегодня… А эта рыжая… я так понял, вообще сомневается, что ты пройдешь маршрут…

Этого он мог бы и не говорить.

– Да, понятно!

До щелчков в разминаемых суставах вспыхивает Чарли. Отец довольно улыбается – получилось слегка разозлить дочь перед выходом на трассу. Отменное, хотя и не совсем безопасное, для нее настроение. Подходит мама. Передает еще одну просьбу режиссера: заменить тусклый серый топик, сливающийся со скалой, на нарядный красный.

– Не вопрос, – соглашается Чарли. Спасибо еще, что гримера нет. И говорить всякую чушь на камеру, что обычно требуют от слышащих, не надо. Отстанут после смены топика – уже радость. Можно уйти в себя, то есть – здесь и сейчас – в скалу. Попытаться мысленно заранее слиться с ней, на какое-то время стать ее частью, а потом, на верхней полке, покинуть и, без видимого сожаления, уйти к другой «проблеме».