Виктор Попов - Чел. Роман

– Хорошо, Юрий Сергеич… Итак… В то же самое время, то есть в первом часу ночи, персоналом больницы, в частности упомянутой выше доктором Белой, зафиксированы первые проявления природной аномалии, которую все присутствующие, я думаю, имели возможность по прибытии наблюдать.

– Да уж – наблюдали… – вставляет мэр, откладывая на стол верхний, по-видимому, уже просмотренный лист. Линер осекается, секунду ждет дальнейшей реплики, но ее не следует, тогда она продолжает:

– Аномалия четко ограничена территорией вокруг больницы. Растительный покров обычный для апреля-мая. Преобладающие растения – тюльпаны различных видов. Пернатые и чешуекрылые в отличие от растительного покрова в большинстве своем не привязаны к данному ареалу. Их нахождение здесь, насколько я понимаю, загадка для специалистов и требует длительного исследования. Теперь что касается медицинских аномалий внутри больницы и, соответственно, собравшихся вокруг больницы людей. Первый случай исцеления фиксируется ночью. Это сосед пострадавшего по палате…

Дверь кабинета приоткрывается. Начальник охраны интересуется:

– Юрий Сергеич, тут заведующая реанимацией. Говорит, что…

– Да-да, пусти.

– Прошу.

Начальник охраны отходит в сторону. Линер оборачивается и успевает уловить в глазах вошедшей Белой нехороший блеск.

«Что они там увидели?» – спрашивает себя Линер, но мэр прерывает ее размышления:

– Вы заведующая реанимацией?

– Да. Белая Маргарита Анатольевна.

– Маргарита Анатольевна, докладчик ссылается на вас, как на лицо, которое может нам объяснить некоторые странности ее доклада…

– Вы о жизни и смерти? – перебивает Белая. Мэр хмыкает.

– Я бы сказал наоборот: о смерти и потом вдруг жизни.

– Я поняла вас. Я могу говорить?

– Да, конечно, мы слушаем.

Белая бросает взгляд на кафедру у окна и направляется было в ее сторону, но сталкивается глазами с Линер. Понимает ее отчаянное положение и занимает место за ее спиной. Уходя от назидательно-покровительственного взора главврача, Белая открывает историю болезни и произносит по памяти, делая вид, что читает:

– Смерть пострадавшего наступила в 0.11. Пульс и мозговая активность отсутствуют. Это по данным ЭЭГ и ангиографии. Самостоятельного дыхания нет. Обменные процессы не фиксируются. Полная мышечная атония. За исключением отдельных фаланг указательного пальца левой руки. Впрочем, действующего кровотока нет и на этом участке тела.

– То есть факту смерти есть документальное подтверждение? Иначе говоря… скажем так… имеются некие объективные показатели? – уточняет мэр.

– Точно так. Но…

– Что «но», доктор?

– Объективно мы наблюдаем и движение пальца, и вполне осмысленный текст, который он набирает. Этому также есть документальное подтверждение.

Белая указывает на ноутбук Линер.

– Этого не может быть, – отрезает мэр, словно защищаясь.

– Я тоже так думала, Юрий Сергеевич.

Кивает Белая с саркастической, чуть вызывающей улыбкой, приводящей главврача в ужас.

– До сегодняшнего дня… думала…

Мэр улавливает сарказм. Пристально смотрит на Белую и понимает, что та не блефует. Всё, что она говорит, – установленный факт, с которым не поспоришь, только время потеряешь, копаясь в медицинских бумажках. Линер же улавливает в голосе Белой и еще кое-что, пока не совсем ясное. Понятно, что это «кое-что» напрямую связано с последним осмотром пострадавшего. Белая, Семеныч, Павлик и отец Линер стали свидетелями чего-то невероятного. Иначе Белая себя бы так дерзко не вела.

Мэр между тем обводит тяжелым взглядом присутствующих. Он словно ожидает комментариев, но все молчат. Тогда мэр хватается за последнюю соломинку, не предполагая, что вопрошаемый совершенно не в курсе дела:

– Главврач подтверждает данные заведующей отделением?

Та в панике вскакивает и поначалу нескладно бормочет:

– А… Да, да…

– Да говорите уже! – повышает мэр голос, и главврач залпом формулирует:

– Маргарите Анатольевне вполне можно доверять. Ведущий специалист и…

Теряет она мысль и мэр возвращает ее не место:

– Садитесь… Понятно всё…

Мэр оставляет листы на столе и сцепляет кисти в замок. Хорошо знакомый с этим жестом секретарь привстает. Такое положение рук – плохой сигнал. Оно не сулит подчиненным ничего хорошего.

– Так… Значит, мертвый у нас живой… И что мне прикажете с этим делать? Чего вы все молчите? Давайте, высказывайтесь… Можно, конечно, оставить все как есть и пойти дальше… Но если всё изначально попахивает… извините, психиатричкой, куда мы придем в итоге? А?