Виктор Попов - Чел. Роман

В иные дни он был бы рад такому усердию. Но сейчас слишком прозрачна причина этого самоистязания. И что будет дальше – кто знает? На что еще она готова будет пойти, чтобы увидеть своего певца?

Есть ли здесь предел дозволенного – можно спорить. А пока две вещи неоспоримы – на руках у отца новый договор и предварительный график Кубка мира на следующий год. Договор на сумму втрое выше предыдущей. Кубок мира этого года пропущен, но кто помешает Чарли вернуться после прохождения таких маршрутов. Не Чарли вернется. Ее вернут. Будут умолять, стоя на коленях. Что до прочего, то отец точно знает:

– Это лето не должно больше повториться.

Выполнит Чарли договор или нет – это ни на что не повлияет. Он ничего ей не обещал, даже если Чарли что-то там себе и придумала. Об этом пока не надо говорить. Зачем лишать Чарли мотивации. Да, она девичье-идиотская. Но она работает. О том, что с Челом она все равно не увидится, можно сказать ей потом – после топа на немыслимом для простой смертной маршруте. И будь что будет. В конце концов у него и у семьи всегда в запасе есть яма. Она уже один раз сработала. Сработает и еще.

«Ну, а эта, как ее, любовь – не вечна. Вечны – скалы. Им нет конца… Где-то там рядом Le Blonde… 77 77 Le Blonde – скалолазный маршрут предполагаемой трудности 9с. На 2016 год данная трудность остается не пройденной. Маршрут разрабатывается Крисом Шармой. – думает отец, глядя в спину Чарли, зависшей на шестой стенке, на второй, едва видимой зацепе, на одном-единственном пальце.

– Вот и предел… На воскресенье надо заказывать билеты, а не на среду…»

К «Цирюльнику» отец подводит Чела еще более осторожно, снова оставив от арии только ее финал. Версия обычная для концертного исполнения. Сам JDF к этому то и дело прибегает. Сложности это нисколько не умаляет. В коротком отрывке собраны все россиниевские «выверты». Этакий компендиум бельканто для избранных. Ария, до которой нужно дорасти, каким бы природным даром певец ни обладал. Здесь уже и отца мучают сомнения:

«Надо ли? Пришло ли время? Не ограничиться ли тем, что уже есть? Мальчик уже далеко за пределами обычных рамок… Или, может, заменить чем-то другим?»

В качестве варианта замены некоторое время рассматривается и даже репетируется россиниевская «La danza». Тоже ничего себе вещичка. Тарантелла на почти непрерывном стаккато со скачками в октаву. В заданном темпе виртуозность неимоверная. И на слуху. Статус, конечно, не тот. Песенка и всё. А «Цирюльник» в каждом уважающем себя театре. Только вот «Cessa» далеко не везде. Купируют. Дабы не подставлять тенора, не понимая, что тем самым его и подставляют. Выкидывают на певческую обочину. Такая ария в репертуаре дает право выбирать. Очередь из театров со свободной зарплатной строчкой в контракте обеспечена. Это далеко не конкурсное соображение подводит итог размышлениям отца.

Чела метания отца не касаются. О них ему ничего не известно. Он репетирует то, что есть, живя датой конкурса. И обещанным «летом» в декабре. JDF-амбиции после летнего фиаско не исчезли, но стали чем-то вспомогательным на пути к Чарли. Сложность уже не пугает, хотя ария Альмавивы – совершенно иной уровень техники. Здесь каждая нота пропевается как драгоценная монета, а украшений такое количество, что про них надо забыть, чтобы исполнить – они должны возникать сами собой.

Снова и снова Чел прослушивает записи-эталон. Но аудио ему кажется мало. Он просит отца дать ему видео. Отец соглашается, но просматривают они его вместе. Нарезка из трех выступлений JDF – с фортепиано, с оркестром, в спектакле – дополняется, по настоянию отца, Блейком 78 78 Роквелл Блейк (род. 10 января 1951 года) – американский оперный певец, тенор. в лучшие годы. Последнего Чел видит впервые. Слышал до этого, но не впечатлился. Не меняется его мнение и теперь. Безусловно, конгениально, с отцом можно согласиться, но отчего-то не хочется слушать вновь.

– Отчего? – спрашивает отец.

Чел пожимает плечами.

– Просто так… Он не мой.

– Немой?

– В смысле, не в моем вкусе.

– А… Мне уже всякое слышится… Как знаешь… Но я бы рекомендовал все же не зацикливаться на этом латино… Гений, конечно, но…

– Что?

– Гений ничему не учит. Задает планку. Восхищает. Заставляет молиться на себя. Но кого-то доводит до истерики. Или вовсе убивает. Чтобы учиться у него, надо быть ему равным или выше…

– Я учусь, – мрачно обрывает Чел демагогию отца, который на секунду застывает с открытым ртом, после чего выдавливает неожиданное для себя: