Мари Акасака - Вибратор

Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…

Нет. Я не могу выговорить это.

Моя нога касается большим пальцем окна за занавеской, оставляет след на запотевшем стекле, заканчивает свой путь на ручке переключателя скорости. Вибрации поднимаются по ногам вверх, сотрясают все мое тело. Только и могу что стиснуть покрепче кулаки. Впиваюсь зубами в пальцы, другой рукой вцепляюсь в его челку. Чувствую — голоса вырываются из самой моей сути, из тьмы, присутствие коей я могу ощутить в себе, лишь закрыв глаза, из пустоты в самой глубине тела. А потом то, из чего состоят мои голоса, всплывает на поверхность, так бывает, когда используешь пятновыводитель, чтоб уничтожить жирное пятно, — долгие столбики какого-то вещества впитываются в ткань, окутывают жир, всасывают его в себя. Это как-то связано с притяжением положительных и отрицательных ионов, я забыла, как это происходит, — но когда голоса мои восстали, вышло очень похоже. Они отняли у меня что-то — и исчезли с ним вместе, они что-то вытолкнули из моего сознания. Сила, которая бушевала во мне ранее, когда все тело изнывало от желания пожрать этого мужчину, собралась теперь снаружи, у меня на коже, точно тончайшая маслянистая пленка.

Я ощущаю себя другим человеком. Ничего страшного. Ничего похожего на ужасные перемены, что постигают людей, страдающих мультипликацией личности, людей, о которых я читала во множестве книг. Это… это как если бы я достигла точки замерзания, или точки испарения, или точки кипения, да без разницы, любой температуры, при которой вещество меняет свои свойства: чтобы вода закипела — сто градусов, для масла — другая какая-то температура, не знаю, как должно быть горячо, чтоб масло закипело. Для каждого вещества — своя температура; используя высокие температуры, можно получать особенно чистые субстанции из растворов, содержащих в себе массу примесей… да как же она называется, эта технология? По-любому, я была… да какая там «Я», все мои многочисленные «Я» были как такой сложный раствор. Может, потому мне и больно было — из-за этого растворенного состояния? Я одевалась как картинка перед выходом во внешний мир, старалась выглядеть, соответствовать, и все это время единственное, чего я хотела, единственное, о чем мечтала, — избавиться от примесей.

— У тебя резинка есть?

— Да.

— Хочу заняться с тобой сексом.

Сажусь на его бедра, резко опускаюсь вниз. Пенис его скрывается из виду, пах прижимается к моему, он и я идеально подходим друг другу. От жары по телу мужчины течет пот. Вокруг зима, а по нему течет пот. Какая кожа! Кожа настолько совершенная, что невозможно сказать, откуда только пот появляется. Кожа настолько гладкая, что даже страшно становится. Кожа, одинаково увлажненная по всему телу. Где ни касайся его — ладонь скользит. На груди, на руках, на животе — ни волоска. У него, черт его подери, даже пор не видно! Яростно сжимаю коленями его бедра. Руки бессознательно поглаживают его спину — вверх-вниз, вниз-вверх, снова и снова. Ладоням моим так легко скользить по мощным мускулам его спины, что кажется, торс его движется необыкновенно, неправдоподобно медленно. Наши бешено сшибающиеся бедра словно отделяются от тел, их движение живет совершенно самостоятельной жизнью. Не важно, что я делаю, никогда мне им не насытиться. Кусаю его за ухо. Словно уловив некий сигнал, мужчина медленно поворачивается, теперь его тело накрывает мое. Мои ладони скользят по его груди столь сильно, что практически невозможно поддерживать его вес. А потом мои руки и вовсе из-под него выскальзывают, и у меня вырывается тихий стон. Он приподнимается, и на мгновение тело мое кажется совершенно невесомым. А потом, когда я начинаю опускаться, я чувствую, как он мягко подхватывает меня под спину. Голова моя отклоняется, откидывается назад, он сжимает в кулаке мои волосы, и я дрожу, пойманная посреди падения. Не мигая смотрю в лицо, склоненное к моему, — вот он, человек, которого я совсем не знаю. Секунда — и он приникает к моим губам своими. Он наблюдает за мною. Я, не способная даже сморгнуть, продолжаю глядеть на него в упор. Как только рот его прижимается к моему, движения его убыстряются. В рот мой вонзается его язык. А потом — очень медленно — я снова опускаюсь спиной на простыню. Мне нравится этот парень!

Какой у него подбородок — просто очаровательный! Из-под этого подбородка, из горла, когда я двигаюсь и когда двигается он, вырываются стоны. Смотрю, как по этому подбородку скатывается и прочерчивает дорожку дальше, по шее, капелька пота. Кожа у него совершенно мокрая, так что дорожка прорисовывается совсем слабо, едва заметно. Грудь у него мягко круглится мышцами, сжимаемыми ниже в жесткую «шоколадку» пресса. Не могу нащупать границы между мускулами у него на спине, но ощущаю их тугую упругость — да, сразу видно, это тело привычно к тяжелой работе.