Мари Акасака - Вибратор

— А почему ты не пошел на выпускной?

— Да ни почему особо. Просто не захотел — и все, — рассмеялся он.

Какой он здоровый, этот парень, подумала я. Я инстинктивно ощутила его здоровье. Не пожелать оставаться в месте, к которому душа не лежит, — естественно, как вдохнуть или выдохнуть.

Откидываюсь на спинку сиденья. Прижимаюсь щекой к короткому, пушистому ворсу обивки. Это — его тело. Кожей и душой ощущаю, как вибрирует работающий вхолостую мотор, эта вибрация словно окутывает меня. Понимаю внезапно, почему замолчали голоса — да они же в безопасности себя почувствовали! Вибрация вновь разъяла их на элементы, из которых они некогда сложились. Они уже не примут форму языка. Голоса растворились друг в друге, отныне они циркулируют по моему телу, как составляющие некоего раствора. В шуме вибрации я различаю биение своего сердца.

— Ты что-то говорила про то, как меня увидела, да?

— Ах да, — смеюсь. Вспоминаю фразу, которую начала произносить, когда явился, прервав меня, полицейский. — По-моему, я собиралась сказать, что мое внимание привлекли твои сапоги.

— Ага. Только это не из-за сегодняшнего снега. В смысле — просто совпадение, что сегодня и в Токио снег пошел. В Ниигате все время снег идет.

— А почему Ниигата?

— Там много мебельных и деревообрабатывающих фабрик. В Шизуоке тоже много, но все равно в Ниигате гораздо больше. Видишь — вон там, наверху? Это многоквартирный дом строят. Я для этого дома уйму дверей доставить должен.

Недолгое молчание. Пока оно длится, внутри меня снова нарастает шум. Похоже, голоса способны расслабляться, только когда слышат человеческую речь.

— Так у тебя мотор всю ночь работать будет?

Предотвратите загрязнение воздуха. Остановите глобальное потепление. Защитите озоновый слой… Эти лозунги молниеносно проносятся у меня в голове, но не складываются в слова — так, пустые, лишенные смысла концепции, не больше.

— Угу, — отвечает он незамедлительно.

— А почему ты не возишь с собой переносную жаровню или что-то вроде?

— Да мне с огнем дышать нечем будет, неужто не понимаешь?

— А как насчет электрообогревателя или электрического одеяла?

— Для них генератор нужен.

Да, полагаю, так. Этот трейлер — сам по себе генератор. Он работает как генератор в настоящий момент. Возникает странное ощущение: если сегодня его включили, чтоб нам было тепло, ничто более не важно — и пусть мир погибнет хоть завтра! Слов нет.

В этот момент шум мотора становится громче, и стрелка на тахометре на секунду резко отклоняется.

— Эй… — Придется сказать ему правду. — Я хочу прикоснуться к тебе.

— Ну… Если хочешь — пожалуйста.

Он подставляет щеку — словно дает понять, что, если я захочу, могу влепить ему пощечину. Он улыбается — очень осторожной, вежливой улыбкой. У него милая манера прищуриваться, совсем чуть-чуть, необычная, характерная, и этот прищур придает его лицу выражение легкого, добродушного удивления. Переносица у него красивая, четкая, нос аккуратно вздернут. Нижняя часть лица необъяснимо обаятельная, чтобы улыбнуться, достаточно раздвинуть губы лишь на несколько миллиметров. Длинноватая челка колышется у самых глаз.

— Мне страшно.

Слышу себя как бы со стороны, слова точно доносятся откуда-то издалека. И подумать не могла, что выговорю их. Концентрируясь на своих ощущениях, понимаю: некая часть меня сейчас трепещет, дрожит, как желе, как медуза, та же самая часть, что говорила раньше жалким, чуть слышным голоском — «прекратите, пожалуйста, прекратите». Обычно это существо не способно выражать свои мысли словами, оно обретает дар речи, только если я крайне напряжена — или наоборот, если все вокруг совершенно спокойно, — только в таких ситуациях появляется у него способность говорить, похоже, совершенно случайная. Теперь голоса примолкли, подчинившись вибрации мотора, и дрожащее существо вышло на прямой контакт с внешним миром. А может, просто моя собственная дрожь попадает в такт дрожи работающего вхолостую мотора?

— Прости. Не надо мне было это говорить. Не знаю, понимаешь, мне кажется — раз мы с тобой едва знакомы, ты в любой момент можешь повести себя по-другому, можешь на меня напасть — для меня проблема доверять незнакомым людям, серьезная проблема. Не понимаю почему. Я имею в виду — меня в жизни никто не ударил, не обидел. Странно, да? Слушай, я правда не хотела этого говорить, прости.

Мужчина по-прежнему молчит — непонятно, слышал ли он или нет все, что я лепетала. А потом — все так же молча — он передвигается в дальнюю часть кабины между сиденьями и трейлером. В этой части он, судя по всему, спит: там лежат футон, подушка и еще какая-то ерунда. Он ложится на футон, головой к окошку с противоположной стороны, сохраняя между нами вполне естественную дистанцию.