Майя Кучерская - Бог дождя

– Что?!

– Этого я пока не могу рассказать.

Разговор этот, как камень, лег на сердце.

Вот откуда эта фанатическая сосредоточенность, самодисциплина – ни полвзгляда в сторону. Непостижимо: от сколького пришлось отказаться! Предположить разгульное творческое прошлое невозможно. Какой путь проделан, какие раны – незаживающие. И то, как он служит – со скрытыми слезами, с восторгом самоотречения, – тоже понятно теперь. «Только Ты, Господи, больше никто, ничто, только Ты». Мотающий головой, закрывающий глаза, затыкающий уши человек: «Ничего больше не хочу, только Ты!».

Все верно, все правильно. Отчего же мне так тяжело?

21 мая. Опять виделись с Костей, у меня дома случайно оказалась одна редкая книжка, которую он искал уже несколько месяцев. Я принесла книгу в метро, а он снова предложил погулять. Сегодня у меня было не так много времени, и Костя просто решил проводить меня до дома, дойти от метро до дома пешком – четыре остановки. В середине пути мы сели на лавочку отдохнуть.

Костя рассказывал мне, как пришел в православие (под сильным влиянием Петры, хотя она на несколько лет младше его!), как внимательно начал его изучать – читать догматические и апологетические труды. Цитировал Евангелие, Псалтырь, апостольские послания – у него поразительная память. Много рассуждал о церкви, о христианстве, сказал, что победу коммунистической идеологии в России легко объяснить: коммунисты – это христиане без Бога. Почему-то мне не очень понравилась эта мысль, к тому же, кажется, где-то я ее уже читала, но как возразить, я не знала. Мне вообще многое не нравилось из того, что он говорил, но как-то неуловимо. Как будто бы так: о Боге без Бога.

И опять ему хотелось обсудить свою жизнь с Петрой, и у меня уже почти не было сил ему мешать. Он называет Петру «жена». И как-то противно у него это выходит: «моя жена». А она не жена, она – Петра.

29 мая. На грани помешательства. Рука не поднимается писать.

Два часа разговаривали с Костей. Нет, потом.

2 июня. Уже три дня лежу головой на столе и не могу ничего делать. Даже плакать.

Костя сказал мне, что отец Антоний любит Петру и сам ему об этом сказал. Костя пришел однажды домой, Петра как обычно сидела, запершись у себя в комнате, – она ведь ко мне не выходит, знаешь? Я не знала.

Тишина показалась Косте подозрительной, он постучал к ней в комнату. Петра не открывала. Тогда он стал колотить изо всех сил. Петра открыла. Там сидел отец Антоний, они с Петрой пили пиво. У ног их выстроилась целая батарея бутылок. Отец Антоний был совершенно пьян.

– Костенька, я люблю твою жену. Между нами ничего не было, но могло бы быть.

Костя прогнал его. Это было три месяца назад.

3 июня. Головой больше не лежу, а только сижу, уставясь в одну точку. Прочитала в Патерике, что дьявол готов на все, чтобы опорочить авву, оклеветать и унизить его в глазах послушника. Но у кого мне узнать правду? Петра ведь и в самом деле ходит в наш храм все реже, говорит, ходит теперь в другой, и на исповеди к батюшке не помню, когда я в последний раз ее видела. Как-то раньше я даже внимания на это не обращала.

4 июня. Сегодня первый раз в жизни позвонила отцу Антонию. Формальный повод был. Он ведь сейчас в двухнедельном отпуске, а у меня срочный вопрос. Но на самом деле я просто не знала уже, куда мне деться, и решила позвонить. Набирала номер, и руки дрожали, никогда еще такого не было со мной: ну что, что я скажу ему?

Батюшка почему-то совсем не удивился, быстро ответил на мой вопрос, был строгий и четкий. В конце я сказала:

– Кстати, мы сейчас иногда общаемся с Костей.

Батюшка на это промолчал, будто ждал, что я скажу дальше.

А я не знала, что еще можно добавить, и скомкала разговор. Мы попрощались.

Но его спокойствие и строгость как-то вдруг утешили меня. Мало ли что бывает! К тому же, возможно, это и не правда, по Косте видно, что он любит приврать.

7 июня. Поговорили с Петрой. Рассказала ей о разговоре с Костей. Петра выслушала меня с большой грустью и ответила, что все это, конечно, клевета. Искусная ложь. Костя – человек страшный, точнее «просто дрянь». «Но я поздно это поняла». Разговор и правда в тот вечер был, только совсем другой! Отец Антоний пришел к Петре в гости, а потом пришел и Костя, и батюшка обличил его в дурном обращении с Петрой. Отец Антоний сказал, что равнодушно относиться к этому не может. Костя жутко разозлился, вел себя просто нагло, сказал отцу Антонию, что не намерен в собственном доме выслушивать оскорбленья. Отец Антоний смиренно ушел. Пиво было, но всего одна бутылка, никакая не батарея, потому что да, батюшка его любит, а что здесь такого?