Наталья Елизарова - Жмых

Мы втроём отправились в круиз на большом морском лайнере. Этот вояж был спровоцирован ультиматумом Маргарет, заявившей, что местный климат её убивает. Дон Амаро, обычно игнорировавший её жалобы, на этот раз поразительно быстро согласился на путешествие. Я же была только рада перемене места.

Днём я, как правило, отсиживалась в каюте: раздражала царившая на палубе сутолока и назойливая болтовня праздно шатающихся пассажиров. Зато вечером можно было остаться наедине с собой и помечтать. Дон Амаро ненадолго отпускал меня побродить по пустынной палубе. Я была в восторге от невиданного доселе пейзажа: холодное, как сталь, небо излучало струившийся серебристый блеск, на фоне которого резко, будто вырезанные острым ножом, выделялись чёрные очертания мачты, труб и канатов. Звёздный свет, рассекая мрак, сливался с тусклым сиянием фонарей. Слышался глухой стук машины и плеск воды.

В один из таких поздних вечеров ко мне подошёл мужчина. Я видела его на палубе и раньше, когда он, сидя в шезлонге, со скучающим видом листал журналы и курил.

— Вам не скучно всё время смотреть на воду? — обратился он ко мне по-французски.

К тому времени мои познания в языке были уже настолько прочными, что я могла ему вполне сносно ответить:

— Что вы, месье, море такое красивое.

— Вы путешествуете с родителями?

Этот вопрос застал меня врасплох. Мои отношения с опекуном и его любовницей были настолько странными, что я даже не пыталась их анализировать.

— Да, месье, — замявшись, ответила я.

— Не стоит задерживаться на палубе, мадмуазель. Становится прохладно. Простудитесь.

Поклонившись, он удалился.

На следующий день мы снова встретились в ресторане. Он кивнул мне, как старой знакомой. Маргарет, перехватив мой взгляд, взглянула за соседний столик. Из её рук выпала вилка.

Дон Амаро заметил её внезапную бледность:

— Тебе нездоровится?

— Да… мне нездоровится… — пробормотала Маргарет и выскочила из-за стола.

Опустив голову, я лениво поковыряла в тарелке. Дон Амаро сделал мне замечание:

— Нет-нет, дорогая, для этого блюда есть специальный нож…

В эту минуту за соседним столом кто-то громко воскликнул: «Господа, последние новости! В Сараево застрелен эрцгерцог Франц Фердинанд! [33] 28 июня 1914 года наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена София погибли в Сараево от рук сербского террориста. Убийство стало поводом для начала Первой мировой войны 1914–1918 годов. ». Все глаза обратились к пожилому джентльмену с газетой. Кто-то даже подошёл к нему, заглянул через плечо и тут же отшатнулся: «Боже правый, какое зверство!.. Убита и супруга эрцгерцога…». Известие на первой полосе вызвало всеобщий переполох, со всех сторон послышался сдержанный шёпот: «Какой ужас!».

Я прислушалась к словам пожилого мужчины, читавшего вслух передовицу.

— А кто это такие — террористы? — спросила я у дона Амаро.

— Бездельники, — отрезал он. Его задумчивый взгляд был устремлён куда-то вдаль. — Я вижу начало большой игры… Нам нужно увеличить производство каучука…

В тот же день он объявил нам с Маргарет, что мы возвращаемся в Баию. Ни одна из нас не показала виду, но мы обе были расстроены.

Маргарет вообще вела себя странно: то впадала в какую-то прострацию и по несколько часов не произносила ни слова, то принималась смеяться без всякого повода. Она много курила. Подолгу крутилась перед зеркалом, примеряя то одно, то другое платье. На её губах появилась ярко-красная помада. Как только дон Амаро отправился на палубу подышать свежим воздухом, она кинулась ко мне.

— Ну же, говори, он расспрашивал обо мне? Что он тебе сказал? Ты не наболтала глупостей?

— Кто? — я не могла взять в толк, о ком она говорит.

— Джованна, не мучь меня! Говори как есть!

— Я вас не понимаю, сеньора.

— Прекрати надо мной издеваться!.. — я, опасаясь пощёчины, попятилась в угол: мне часто доставалось от Маргарет, когда они с опекуном ругались, всё своё раздражение женщина вымещала на мне. — О, боже мой!.. Извини… Скажи мне правду, крошка… Вы говорили обо мне с тем господином?.. Ты поздоровалась с ним за завтраком…

— Нет, сеньора, мы о вас не говорили.

— Не лги мне, Джованна!

— Я не лгу. Мы познакомились с ним вчера. Он спросил, нравится ли мне море, и я сказала — да. Больше ничего.

— И всё? — в широко распахнутых глазах Маргарет было столько напряжения, что я испугалась.

— Он спросил, с кем я путешествую, я сказала — с родителями.