Наталья Елизарова - Жмых

Я дрожащими руками вытирала забрызганное лицо и с ужасом думала о том, что осколки могли попасть в глаза.

«И тут — среди хаоса и мрака — появляется фигура в белом, подаёт мне руку и уводит прочь. Я иду за ней, как слепой за поводырём, как странник за звездой путеводной…».

В тут же секунду на стол, за которым я сидела, с дребезжащим звоном упала серебряная табакерка. Мы с Маргарет, вздрогнув, наткнулись взглядом на дона Амаро, появившегося в комнате незамеченным.

— Про эту путеводную звезду ты говоришь? — насмешливо произнёс он.

Маргарет подхватила табакерку и прижала её к груди:

— Я всё утро искала её… — в голосе женщины одновременно слышится упрёк и облегчение. — О! Как же это я так неаккуратно… — её губы скривила болезненная гримаса. — Джованна, крошка, я, верно, перепугала тебя своими бреднями, на тебе лица нет, — осмотрев израненную руку, она обмотала её платком.

— Мне не нравится, когда ты так напиваешься, — сквозь зубы проговорил дон Амаро; я начала коситься на дверь.

— Я знаю, прости, — машинально сказала женщина.

— Ты отвратительна в таком состоянии!..

— Конечно, милый, прости, пожалуйста… — женщина, раскрыв табакерку, высыпала на ладонь белый порошок.

Дон Амаро ударил её по руке:

— Перестань, прошу тебя!

Маргарет вскочила. Её глаза налились кровью. Тело трясло.

— Что тебе от меня нужно?! Кто ты такой, что постоянно лезешь в мою жизнь?! Я говорила, что у нас ничего не выйдет! Я предупреждала тебя — ты не слушал! Я не лгала, я была честной с тобой!.. Зачем ты меня сюда притащил? Я ненавижу эту жару! Я здесь задыхаюсь! Я ненавижу эту проклятую страну!..

— Всё сказала? — дон Амаро щедро плеснул в свою рюмку бурбон.

— И тебя ненавижу!

— Ну, конечно, ты меня ненавидишь… А теперь хочешь, я скажу тебе, где бы ты сейчас была!.. Ты кичишься своей голубой кровью, а я взял тебя, словно девку с панели! Ты готова была отдаться любому за понюшку морфия!.. Если б не я, ты давно бы сгнила в сточной канаве!

— А тебе не приходило в голову, что мне могла нравиться такая жизнь? Что я могла сознательно опуститься на самое дно? У меня были на это свои причины. По какому праву ты возомнил себя моим спасителем? От тебя кто-нибудь требовал такой жертвы? Никто! Я никогда не нуждалась в твоей заботе! Ты навязал её мне!

— Ну, да, ты нуждалась только в моих деньгах…

— Если я захочу уйти от тебя, меня и деньги не удержат!

— Ещё бы, ты всегда их сможешь заработать… У тебя отличная выучка. Дорогого стоит.

Маргарет ударила его по лицу. На мгновение мне показалось, что он сейчас убьёт её, но дон Амаро лишь отвёл взгляд в сторону и процедил:

— Ты не меня… ты себя ненавидишь…

Маргарет внезапно сникла.

— Прости… — из её глаз потекли слёзы. — Бога ради, прости…

Силы оставили её. Она покачнулась. Если бы он не подхватил её, она упала бы на пол.

— Мне нехорошо… — с трудом ворочая языком, прошептала женщина. — Помоги, Амаро… Дай порошок…

Он оттер с её лба крупные капли пота.

— Позволь отвезти тебя в клинику… Я слышал, немецкие врачи делают настоящие чудеса…

— Иди к чёрту со своей клиникой! Я никуда не поеду!

— Это может плохо кончиться.

— Мне наплевать!

Повиснув на руках дона Амаро, Маргарет обвела невидящими полубезумными глазами комнату. Её взгляд споткнулся о мою съёжившуюся фигуру, забившуюся в угол между стеной и роялем. На губах женщины вспыхнуло тусклое подобие улыбки.

— Маленькая глупышка… испуганная и робкая… С ней ведь проще, чем со мной, да?.. Не надо оправдываться или что-то объяснять… Разве домашнему животному что-то объясняют?

— Джованна, ступай в свою комнату, — приказал дон Амаро.

— Да, детка, иди к себе… не забудь только оставить открытыми двери спальни… Папочка скоро тебя навестит…

— Что ты несёшь!

— Никаких требований, никаких претензий… Сама покорность… Мечта, а не женщина, верно?.. Что ты только будешь делать, когда она подрастёт и захочет перерезать тебе глотку?

— Джованна, выйди вон! — заорал опекун. — Ты что, оглохла?!

Я бросилась за дверь.

Такие сцены повторялись в нашем доме почти каждый день. Сначала они казались мне дикими, но потом я привыкла к ним и перестала обращать на них внимания. Иногда, правда, доходило до чудовищных эксцессов: Маргарет хваталась за нож и даже несколько раз пыталась перерезать себе вены, а дон Амаро снимал со стены ружьё и грозился её застрелить, но в целом ничего страшного не происходило: выпустив пары, осыпав друг друга градом упрёков и оскорблений, они мирились. Лишь однажды, после очередной ссоры, когда Маргарет кинулась в свою комнату собирать чемоданы, а мы с опекуном остались наедине, он угрюмо изрёк: «Видишь, как бывает, Джованна… Ты встречаешь человека, преисполнен самых радужных надежд. И самонадеян настолько, что рассчитываешь прогнать всех его демонов. А потом с тобой происходит то, что и должно произойти с глупцом — эти демоны начинают сжирать тебя. Это порочный заколдованный круг. Из него есть только один выход — передать эстафету страданий другому… найти новую жертву и сделать её ещё более несчастной, нежели ты сам… Ты понимаешь, о чём я говорю, дитя? Понимаешь. Из-за тебя я буду гореть в аду»… В тот вечер Маргарет от нас никуда не ушла — дон Амаро остановил её. Но однажды это всё-таки случилось.