Илья Горячев - Тьма кромешная

– Чуть не забыл. Вот краткое описание архива Штрандтмана. Точную копию мы отправляли и сербским коллегам. Ознакомьтесь на досуге, и жду вас завтра.

Радушно распрощавшись с профессором, выхожу на улицу. Месяц стал еще ярче. Зябко. Закидываю сумку на плечо и засовываю руки в карманы. Ветровка Paul & Shark от холода не спасает. Через пять минут подъезжает такси. Изрядно продрогнув, забираюсь на заднее сиденье и называю адрес.

Отель «Вереск». Останавливаются в нем почти исключительно гости университета. Спокойная, сосредоточенная академическая атмосфера. Кидаю вещи в номере и спускаюсь в бар. Заказываю грог и устраиваюсь в самом дальнем углу спиной к стене, лицом к входу – старые привычки диктуют всегда и везде выбор одного и того же места. Открываю фото, сделанное у профессора, и увеличиваю его. Не похоже на штат Мэн – сверху крупно отпечатано «Швейцария. Кантон Граубунден», а ниже мелкий текст на языке, который опознать я не могу. «Спроси у специалиста», – подсказывает внутренний голос. Открываю почту, прикрепляю фото, в графе to: набираю «Boris», высветилось: «Boris Balkan?» Утвердительный ответ. Борис – сын югославских гастарбайтеров, в 60– 70-х годах наводнивших Европу. В нем воплощается тот идеал, к которому стремился Гончаров, – широта славянской души и немецкая педантичность и точность. В Швейцарии Борис думает по-немецки, но дома разговаривает только по-сербски. Работая в банке с 500-летней историей, он одновременно совладелец букинистической лавки в Цюрихе. Разумеется, Балкан не его фамилия, это моя личная ассоциация с литературным персонажем. Попросив Бориса посмотреть фото почтовой наклейки и дать свой комментарий, закрываю планшет и жестом подзываю портье:

– У вас есть конверты с марками и гербовая бумага?

– Разумеется, сэр. Марки для отправления куда? – Учтивая вышколенность портье напомнила Бэрримора из «Собаки Баскервилей» с Ливановым в роли Холмса.

– В Европу.

– Минутку, сэр.

Портье на подносе приносит конверт и дюжину листов плотной, хорошей бумаги с логотипом университета в шапке. Поблагодарив, достаю перьевую ручку. Это специальная ручка. Только для таких писем. Ей. Из кармашка в «молескине» достаю дубовые листочки и перекладываю их в конверт.

Это наша традиция. Это моя необходимость. Рефлексии, соображения и потаенные мысли в эпистолярном формате отправлять О. Даже дома мы часто переписываемся, обмениваясь бумажными письмами. Всегда вдохновляла переписка Александра Васильевича [15]и Анны Васильевны.

«Всегда, встречаясь с потомками белой эмиграции, даже ненадолго, ощущаю покалывание в ладонях как от слабого электрического заряда. Сегодня в очередной раз это ощущение прикосновения к истории.

Я прикасаюсь ладонью к истории

Я прохожусь по Гражданской войне.

Как бы хотелось им в Первопрестольную

Въехать однажды на белом коне.

Они – это отзвук возможного альтернативного развития. Отзвук слабый, все более растворяющийся в окружающем, тем ценнее эти встречи.

Белым видением тает, тает

Старого мира последний сон,

Молодость, доблесть, Вандея, Дон.

Этот старый мир проступает сквозь глянцевую современность. Уверен, что старый мир был черно-белым, более строгим, выдержанным, эстетичным. Помню, в детстве спрашивал у бабушки, каково им было в молодости, когда все вокруг, да и они сами, были черно-белыми. Временами монохромное прошлое, приходящее теперь лишь во снах, кажется мне более реальным, чем все окружающее. Можно принять современность с привкусом попкорна, но если выбирать формат жизни, то 35 мм привлекательнее 3D. Впрочем, каждый из нас архитектор своего мира. Поэтому мой мир – это инкарнация XIX века. С проведенным в нее Интернетом. Избегаю больших городов, где нет черепичных крыш. Я живу в прошлом, которое в разных своих проекциях натянуто на настоящее. На уродливость современности всегда можно поставить «заплатку» из милого кусочка прошлого, которое, вполне вероятно, и существовало лишь в книгах да нашем воображении. Каждый из нас живет в своей индивидуальной реальности. Грубо говоря, тот, чья реальность стремится к миру комиксов, рано или поздно встретит Бэтмена или Капитана Америку. И вот в чьем-то мире Бэтмен будет вполне реален, но только в его мире. Люди, у которых голова отформатирована одинаково, встречаются случайно даже в многомиллионных мегаполисах, многими подмеченная особенность. Хотя физически, номинально все мы находимся в одной системе координат, в одном пространстве. Возможно, мы все – лишь персонажи чьей-то книги, ведь все вокруг сделано из слов, недаром же «в начале было Слово». Придумывая вымышленные миры, мы порождаем их, и точно так же кто-то, измышляя, порождает наши судьбы. Мы органически взаимодействуем с ними, влияя на повествование друг друга. Я всегда чувствую Вашу ладонь в своей руке. Мы с Вами строим только наш мир для двоих из этих слов-кирпичиков, пишем нашу общую книгу».