Илья Горячев - Тьма кромешная

В предисловии С.Г. Лозинского к 1-му изданию на русском перевода с латыни Malleus Maleficarum («Молот ведьм») 1930 года говорится: «Эдикт лангобардского короля Ротара 643 года прямо запрещает христианам верить тому, что женщины могут быть вампирами и высасывать внутренности из живых людей, и указывает судьям не допускать, чтоб заподозренные в таком невозможном преступлении женщины убивались безумцами. Карл Великий пошел гораздо дальше Ротара и в своем первом саксонском капитулярии от 787 года говорит, что смертная казнь может постичь того, кто, одурманенный дьяволом, верит, подобно язычнику, в существование пожирающих живых людей стриг или ламий и на этом основании убивает этих несчастных мнимых преступников». Добавлю, что и Законник сербского царя Душана осуждал суеверия о вампирах, проявлением которых было извлечение трупов из могил и их сожжение.

Но вот в 1487 году, на излете европейского высокого Средневековья, появляется «Молот ведьм» (с наиболее характерными моментами можно познакомиться в конце текста), ставший, по сути, уголовно-процессуальным кодексом инквизиции (в переводе с латыни термин «инквизиция» значит всего лишь «расследование»). Что же случилось? Зачем святой престол учредил сию институцию, отдав ее в руки ордена Псов Господних (доминиканцы – от лат. Domini Canes, вспомним наших опричников/кромешников с песьими головами и метлами у седла – «грызи лиходеев, мети Россию»)?

Продолжу цитировать Лозинского: «Инквизиция должна была вырвать из тела Европы жало ереси… Ведь ересь характеризуется, во-первых, ошибкой в мышлении (error in ratione), a во-вторых, упорством (pertinacia) в этой ошибке».

Иными словами, инквизиция боролась с мыслепреступлениями, охраняя единую заданную ментальную систему координат от возможных альтернативных вариантов. Где инквизиция проявила себя впервые? Испания после Реконкисты, т. е. изгнания мавров, – там ее целью было разоблачение затаившихся, лишь для виду принявших католицизм мавров и марранов (евреев). И Южная Франция, где с альбигойской или катарской ересью, пришедшей из богумильской Боснии, боролся еще святой Доминик, по чьей просьбе папа Иннокентий III и учредил орден доминиканцев.

Катарская альтернативная версия христианства угрожала Римской курии, а независимость южнофранцузских феодалов раздражала короля в Иль-де-Франс и всю северную аристократию. Интересы Рима и Парижа совпадали, и серия Крестовых походов положила конец своеобразной южнофранцузской культуре. Кстати, орден тамплиеров погибнет так же – совпадут интересы святого престола и французского короля, и обвинения будут одинаковы: тамплиеров, так же как и альбигойцев, обвинят в том, что они дают гомагиум – поцелуй, выражающий и закрепляющий присягу в феодальном мире, – «врагу рода человеческого». Король – помазанник Божий. А значит, любой заговор против него – это святотатство, а любое святотатство равно заговору против короля. А кто причастен к подобному? Разумеется, еретик, т. е. тот, кто «либо рождает ложные или новые мысли, либо следует им».

Колдовство же попало в сферу внимания святой инквизиции сравнительно поздно – около XV века. Процитирую религиоведа Мирчу Элиаде: «Жертвы церковников не были повинны в тех преступлениях и ересях, которые вменялись им в вину, но некоторые из подсудимых действительно принимали участие в магико-религиозных обрядах языческого происхождения, издавна запрещенных Церковью даже в христианизированном их варианте. Речь идет о мифо-ритуальных пережитках язычества, сохранившихся в европейской народной религии».

Иными словами, уничтожив всех структурированных мыслепреступников – еретиков, взялись за единичных носителей альтернативных взглядов (если проводить аналогии с современной РФ, то несколько лет назад для обвинения в экстремизме нужно было общественное объединение создать, а теперь достаточно лайк поставить или фото в соцсети разместить, ну или песню).

Но соответствовали ли обвинения, выдвигаемые инквизицией, реальности? Процентов на пять, может быть, да. Но для восприятия масс этого мало, таких скудных поступков, как, скажем, сбор трав и траволечение, совсем недостаточно для публичного обвинения в сговоре с дьяволом, поэтому приходилось преувеличивать, абсолютизируя обвинение (не собирала/лечила травами, но извела пятерых младенцев на мазь, чтобы летать на шабаш – общественности так доступнее понимание вины).

Пример. Исследователь XIX века Канторович в книге «Средневековые процессы о ведьмах» пишет: «Известный богословский писатель XVI века Варфоломей де Спина, говоря о том, что мужья летающих ведьм не только не подтверждают этих полетов, но утверждают, что их жены мирно спят рядом в ночи своих мнимых полетов, замечает, что тут-то и проявляется дьявольщина, обманывающая мужа, рядом с которым лежит «подобие тела», принявшего образ жены обманутого мужа» .