Леонид Воронов - Морская дева

— Что случилось?

— Рассказывать долго, а в моем заявлении написано все сжато, и понятно, мне кажется. Могли бы мы где-нибудь расположиться?

— Тогда пойдем к диспетчеру, там есть пустой кабинет.

Ершов прочитал заявление, полистал тетради, потом поднял глаза.

— Алексей Иванович, я намеревался, как вы видите, обратиться в милицию, но когда вас так неожиданно встретил, то подумал, что это не совсем разумно.

— Пойдем, поговорим по дороге.

— Ты знаешь, что жена Костенко работает в Мортрансе? — спросил Ершов, когда они сошли на берег.

— Конечно, я этого не знал.

— Получается, что ты это вычислил.

— Я больше грешил на Лосева, хотя не исключал и Костенко. Выходит, организатор он и есть.

— Субординация.

— Недавно я слышал это слово от Костенко, — усмехнулся Миша, — когда он вышвыривал меня из каюты.

— В натуральном смысле?

— В переносном. Я хотел провести ревизию.

— А ты не возражаешь, если я займусь твоими бумагами?

— Как раз этого я и хочу, но мне не хотелось бы, чтобы у вас были какие либо неприятности.

— Об этом не беспокойся. Но ты мне веришь?

— Уж если вам не верить, тогда не верить ни во что.

— Тогда договорились, а я потом все расскажу тебе лично.

— Когда заканчивается ваш отпуск?

— Завтра принимаю дела, так что у меня есть все основания разобраться во всем досконально. Ты наверно захочешь уйти на выходные?

— Да, я просил замену.

— Проблем не будет, вместо тебя выходит Чиликин.

Алексей Иванович помолчал, а затем сказал:

— Я хочу ответить на один твой незаданный вопрос. Ведь я понимаю, что ты удивился, когда я пригласил вас с Катей в гости. Дело вот в чем. Чем-то неуловимо ты похож на моего сына, который погиб во время шторма на военном катере в акватории Владивостока. Однажды я проговорился об этом своей жене, и она все просила пригласить тебя в гости. Мне тоже этого хотелось, и, казалось бы, чего проще: вызвал в каюту, да пригласил. Но это лишь так кажется, на самом деле повод для такого приглашения не так-то просто было найти, особенно, когда я к тебе присмотрелся, и оказалось, что ты интересный человек и сам по себе. Однако, вот мы уже и пришли, мне нужно к капитану порта. Передай привет Кате, — сказал капитан, пожимая Михаилу руку.

— Спасибо, Алексей Иванович, вы также передайте привет Таисии Николаевне, и спасибо вам за то, что я вас встретил, и вообще за все.

Миша подходил к дому в радостном волнении, и с легкой тревогой, опасаясь встретить обиженные глаза жены, или обнаружить какие-либо неурядицы. Однако когда он увидел сияющие Катины глаза, все его тревоги разом исчезли. Катя была такая домашняя, теплая, нежная и счастливая, так ласково его обнимала, что Миша с легкостью простил себе все те упреки, которыми мучил себя весь рейс.

— Где моя дочь?

— Она спит, идем смотреть, только тихо.

— Она такая крошка, а уже красивая.

— О, да. Все так говорят. Правда, она на тебя похожа?

— Увы, Катенька, это заблуждение, младенцы похожи только на себя и друг на друга, но теперь я смог бы отличить ее от тысяч других.

— Но все говорят, что она похожа на тебя, и я сама это вижу.

— Ты видишь то, что хочешь видеть. И хоть она похожа на всех в мире младенцев, я ее люблю так же сильно, как и ее маму. И мне хочется ее разбудить, и сказать ей об этом, и поговорить с ней.

— Не нужно будить, пойдем, уж потерпи, она сама проснется.

— А ее зовут Маринка?

— О, господи, как же еще! Маринка, морская.

— Морская Дева, как сказал Ершов.

— Ершов? Ты его видел?

— Видел и разговаривал, привет тебе от него, потом расскажу. А пока дай на себя посмотреть. Немножко ты похудела, но стала еще красивее, твоя красота слепит глаза. Как же я по тебе соскучился, Катюша.

— И я по тебе. Вот только Маринка немного отвлекает, когда не спит. Я часто плакала от тоски по тебе, я стала такая плакса. Саша Власенко приходил, принес твое письмо, все мне рассказал, так я и над письмом твоим плакала. Мне с Маринкой не тяжело, мы с ней хорошо дружим, вот только без тебя очень плохо.

— Все, Катенька, я ухожу на выходные, в следующий рейс не иду.

— Ура! Мишенька, я так счастлива! Сколько у тебя выходных?

— Почти два месяца, а потом навигация закончится, рейсов будет мало, так что до весны буду с тобой почти неотлучно.

Из спальни послышалось негромкое кряхтение.

— Проснулась.

Из колыбели на Мишу уставились ясные глазки, как будто ребенок и не спал. На мгновение личико сморщилось, Маринка хотела заплакать, но передумала. Посмотрела на маму, и зашевелилась. Катя взяла ее на руки.