Евгений Кутузов - Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

Вообще-то, можно сказать, что работенка не пыльная и в теплом помещении. Однако утомительная и вовсе не легкая. За смену — это одиннадцать часов — по норме нужно обрезать 550 пар каблуков, то есть 1100 штук. Вроде и не так много… Всего и дел-то: взял каблук, одним круговым движением ножниц обрезал облой по неполной окружности, а потом спереди — и готово. Бери следующий. Ловко, быстро. Раз-два, раз-два… Но если посчитать, то получается, что каждую минуту надо обрезать почти два каблука — это без перекуров. А каблуки предварительно нужно отделить друг от друга, потому что с завода их привозят листами, штук по двадцать в каждом. Можно, конечно, обрезать каблуки и не разрывая листы, но это очень неудобно и получается гораздо дольше.

Руки с непривычки к концу смены болят, в особенности пальцы. Их лучше обматывать тряпкой, иначе моментально набьешь кровавые мозоли, а освобождение от работы в санчасти ни за что не дадут, хоть волком вой от боли. В колонии есть вольнонаемный доктор (может, и не вольнонаемный, но форму не носит), а у него разговор короткий: «Знаешь, что бывает солдату за мозоль?.. Марш на работу, саботажник!» Слово это — саботажник — едва ли не самое страшное для зека, в том числе и для подростка, так что в санчасть с мозолями бегали разве что новички. Впрочем, и мозоли набивали новички. В нехитром деле обрезания каблуков тоже есть свои маленькие хитрости.

Прежде всего нужно достать хорошие ножницы. Потом заполучить каблуки, с которыми меньше возни. Лучше всего — для солдатских сапог. Когда листы сваливают в общую кучу посреди цеха, зевать нельзя — иначе достанутся плохо проштампованные, и обрезать такой облой сплошное мучение. При дележе листов частенько доходит до драки. Первыми отбирают Шерхан и Андрей. Покуда они не выберут для себя, никто не смеет и близко подойти. Это — их привилегия, их право, потому что они хоть и не в законе — малолетки, как и все в бригаде, но пользуются кое-какими привилегиями. Их уважают взрослые блатные, с ними считается «бугор», а этого вполне достаточно, чтобы быть первыми среди равных, но еще мало, чтобы не работать вовсе.

Настоящее имя Шерхана — Славка. У него удивительно чистое, какое-то даже светлое лицо, как у детей на немецких открытках, и ясные голубые глаза, которые, кажется, смотрят на окружающих доверчиво и наивно. Но впечатление это обманчивое. На самом деле Шерхан злобен и мстителен. Он уже дважды побывал в колониях, повидал всякого и способен на все. Он щипач, сгорел с поличным и имеет три года сроку. Он знает многих блатных, и его знают блатные. С Андреем они покорешились сразу. Дело, разумеется, не в Андрее, вернее, не только в нем. Дело в том, что он «бегал» с Князем, а это — как визитная карточка или как рекомендательное письмо.

У них всегда есть норма и нет никаких проблем. А выполняющим норму положена дополнительная порция каши и двести граммов хлеба. Ни Шерхан, ни Андрей не остались бы голодными и без дополнительной пайки, однако выполнивший сменную норму имеет право больше не работать. А впрочем, они и так почти не работают. Обрежут пар по сто каблуков — и начинается игра в «чет-нечет». Игра совсем не хитрая, и вроде бы у каждого участника равные шансы — тут как повезет, — но вот Шерхану везет постоянно, он всегда выигрывает…

Загребается руками куча обрезанных каблуков, и партнер должен угадать — чет или нечет в куче. Угадал— куча твоя, не угадал — отдай столько же.

— Чет или нечет? — Шерхан смотрит на партнера своими светлыми, ясными глазами, часто моргает, хлопая белесыми ресницами, и этот его невинный взгляд может обмануть кого угодно.

— Чет! — выкрикивает Цыпленок, тот самый, с которым Андрей сидел в одной камере. Их и в колонию привезли вместе. Цыпленку постоянно и во всем не везет, вечно он попадает в какие-нибудь истории. То пайку проиграет в карты на несколько дней вперед, то попадется на глаза дежурному надзирателю в неположенное время и в неположенном месте. Такой уж он невезучий, и, чтобы не «врезать дуба», он «шестерит». А бывает, что и миски в столовой вылизывает с другими доходягами. Одна у него мечта — выиграть две нормы каблуков и получить двойную дополнительную порцию, а вот понять ему не дано, что у Шерхана выиграть невозможно.

У Шерхана в рукаве спрятан один каблук, который он и подбрасывает в кучу, когда нужно. Все понимают, что он каким-то образом надувает их, но как именно, никто не может понять. А не пойман — не вор. Но если бы его и засекли, когда он подбрасывает каблук, все равно не решились бы сказать об этом, потому что он даст в морду и еще заставит кукарекать. Очень он жестокий, Шерхан, и Андрей в глубине души недолюбливает его, но все-таки они корешат — выбора нет, а «марку держать» надо, положено, ведь за ними авторитет взрослых блатных.