Роман Перин - Руна жизни

Немцы издали 1-ю часть 1-го полутома пятитомника «Краткое введение в слоноведение».

Американцы — книжку карманного формата «Что нужно знать среднему американцу о слонах».

Англичане — монографию «Слоны в Британской Индии».

Израильтяне — статью «Слоны и еврейский вопрос».

Итальянцы — эссе «Слоны и музыка».

Французы — буклет «Любовь у слонов».

В Советском Союзе вышел трёхтомник: первый том назывался «Россия — родина слонов», второй том — «Классики марксизма-ленинизма о слонах», третий том — «Слоны в свете решений съездов КПСС». Вслед за советским трёхтомником вышел четырёхтомник в Болгарии. Первые три тома представляли собою перепечатку советского издания, а четвёртый том назывался: «Болгарский слон — младший брат советского слона».

Есть и другие варианты. Но, как видишь, в этом анекдоте все мило смешны, только Россия выглядит тупым монстром. Это выражение превратилось в устоявшийся штамп. Авторы анекдота добились своей цели. Из того же ларца выпрыгнули лозунги «Россия — тюрьма народов», «СССР — империя зла». Метят как бы в сталинизм, коммунизм, но всегда попадают в Россию, в русских. Вот вам, Андрей, пример силы слова. Нам нужны русские писатели, философы, историки, публицисты, которые будут создавать качественный продукт, защищающий интересы страны и народа. Нам нужные новые чивилихины и кобзевы, ищите их. Вся эта демократическая шушера скоро выпишется, а политическая мафия обанкротится. Нужны будут книги, запрещённые ими, книги подвергнутые обструкции, отсидевшие журналисты и писатели. Вот увидите, ещё немного, и они начнут законодательно запрещать публикацию мешающих им авторов. На фоне полной идеологической и политической несостоятельности они будут не готовы к открытой полемике. Помните, как народ жадно читал всё, что было запрещено коммунистами, так же жадно он будет читать всё, что запретят «демократы». Поэтому примите как напутствие и условие нашего сотрудничества — напишите книгу, которую приговорят к сожжению! — Базунов взглянул на часы. — Ого, время-то уже позднее. И ещё, держитесь людей, которые имеют собственное мнение, всех остальных вам заменит энциклопедия.

1 Ю. В. Кнорозов умер на семьдесят седьмом году жизни 30 марта 1999 года в коридоре одной из городских больниц, где после инсульта у него на коридорных сквозняках развилась пневмония. Для национального гения не нашлось места в палате, там лежали блатные и братва. А дирекция Кунсткамеры, где Кнорозов отработал почти полвека, решила не предоставлять зал музея для прощания с ним, и множество людей собралось в тесном больничном морге, где рядом было выставлено ещё несколько гробов. Кнорозов хотел, чтобы его похоронили на кладбище Невской лавры, но и там места были тоже для блатных и братвы. Похоронили его на кладбище вдали от города. Кнорозов — доктор исторических наук (1955), Лауреат Государственной премии СССР (1977), кавалер Ордена Ацтекского Орла (Мексика) и Большой Золотой Медали (Гватемала).

Блядик не мог простить не столько сорванную сделку, сколько то, как её сорвали. Откуда этот «Николай»? Как на него выйти? Ведь если он встретился на его пути однажды, значит, появится ещё. Он явно не из спецслужб и не одиночка-патриот, ведь он же узнал как-то о его принадлежности к «Моссаду»? Блядик ходил возле ресторана, докуривая последнюю сигарету из пачки. К его ногам прыгнул воробей и, схватив однокрылую бабочку, стремительно вспорхнул. Блядик проводил его взглядом и увидел, как воробей сел на угол соседнего здания. Блядик напряг зрение: воробей сидел на видеокамере, которая почти полностью сливалась с серыми стенами дома. Мысль пришла сразу.

Через полчаса он уже знал, кто владелец гостиницы, через час он уже имел копию записи камер наружного наблюдения.

Конечно, Базунов ездил на машине, зарегистрированной не на его имя. Через день подручные Блядика вышли на хозяина «девятки». Два часа изощрённых пыток, и старик ткнул пальцем в записной книжке «Николай». В ней было только имя и телефон. Старику влили в горло водку, зажав нос, и скинули с балкона четвёртого этажа. Номер телефона ничего не дал, он числился на областном лесничестве. Ещё день работы, и Блядик вышел на дачу Базунова, на которой и был установлен телефон «лесничества».

Дача была добротным деревянным зимним домом с высоким фундаментом и большим крыльцом. Слежка за дачей показала, что Базунов на ней не бывает. К телефону подходит старик с неизменным «чяво нада», при этом, усевшись на крыльце, читает журнал «Вопросы философии», покуривая изящную трубку. В пятницу в доме появилась девчушка лет пятнадцати, это была любимая внучка «Николая» Катя, о чём поведала соседка, любопытному «художнику», восхищающемуся красотой русских детей на природе. Теперь Блядик знал, как вытянуть загадочного «Николая» на дачу. По криминальной линии Блядику дали, что он просил: «пару тридцатилетних подонков с опытом». Это были друзья, недавно освободившиеся. Сидели за разбой, искали любую непыльную работу. У рыжего была кличка «Бульдог» за сильно выступающую нижнюю челюсть, другого «Фикса» — за криво сидящий зуб из низкопробного золота.