Чжан Сянлян - Мимоза

— Ну, командуй! — велела она. — Говори Сиси, что ему делать. Он силен, как вол. Но сначала оба подкрепитесь картошкой, согрейтесь немного. А потом я пшеничных лепешек напеку.

— Чтобы он мною командовал! — не глядя на меня, Сиси яростно сплюнул и не взял протянутую ему картофелину.

— Раз все готово, начнем! — предложил я. — Как кончим, придется еще развести огонь и ждать, пока лежанка просохнет.

Он продолжал неподвижно сидеть на корточках. Его ленивое презрение только подстегнуло меня, прибавило мне сил.

— Ладно, сам справлюсь! Плевое дело! — Я был настроен решительно.

— Ты работать думаешь? — Она со злобой посмотрела в его сторону.

Он вскочил, как собака, которую пнули ногой, засучил рукава.

— А ну, дай! Я сам!

— Сам! У тебя башка дубовая, а он — мастер,— поддразнивая его, она сунула мне в руку картошку.— Поучись у мастера, побудь у него на подхвате.

Вчера, уже прикончив картошку, я сказал хозяйке, что хотя печка у нее хорошая, но вот лежанка сложена не вполне «по науке». Крестьяне располагают дымоход слишком близко к устью топки, так что значительная часть горячего воздуха уходит, потому и нагревалась как следует только лицевая сторона лежанки. Требуется более экономичный дымоход, который, как и полагается, дважды опояшет лежанку. Я даже начертил на полу схему, чтобы ей было понятнее. Тогда-то и получится то, что я называю «лежанка сплошного нагрева». Нужна лишь незначительная переделка. Вот Мимоза и хотела, чтобы сегодня я, как она выразилась, «похимичил». Она вообще все время употребляла такие слова, что мне бы и в голову не пришли, свежие, выразительные — прямо поэту на зависть.

Я работал и продолжал есть картошку. В детстве мне очень нравилось, когда герой на экране что-нибудь жевал за работой, или военные моряки по команде «Свистать всех наверх» карабкались по мачтам, держа во рту недоеденные куски хлеба. В этом было столько мужества, мастерства, пренебрежения условностями. Но тогда я не работал. Позже, когда появилась работа, оказалось, что нечего есть. А сегодня я трудился с огромным желанием. Лежанка была переложена, а я набил себе брюхо.

Хай Сиси отказался от картошки. То ли отвлекаться не хотел, то ли был сыт.

Все еще злой, он подносил мне глину и кирпичи, бурча себе под нос, что, если эта лежанка будет хорошо нагреваться, он прыгнет в реку. Я не слушал его. Когда верхний слой кирпичей был уложен, я слез на пол и велел ему хорошенько оштукатурить новую кладку.

Он присел возле лежанки на корточки и глядел исподлобья, силясь высмотреть ошибку в моей работе. Мимоза как раз слепила лепешки, собираясь сготовить их на пару. Тут-то она на него и напустилась:

— Чего высматриваешь! Сам небось так не умеешь! Штукатурить начинай от печки, да поживей, мне надо разводить огонь!

Она принесла охапку щепок и ловко растопила печь. Дым начал было просачиваться сквозь новую кладку лежанки, но когда Хай все заштукатурил, постепенно исчез. Огонь яростно завывал, и с поверхности лежанки заструился белесый пар — свежая кладка высохла, и коричневая глина делалась все светлей и светлей.

— Ну, теперь иди прыгай в реку! — Она весело подтрунивала над Хай Сиси. Огонь осветил ее яркое, выразительное лицо. Давно уже не приходилось видеть такой чистой, словно сияющей кожи.

Я расслабленно сидел на глиняном стуле и беззаботно покуривал. Впервые моя работа вызывала чье-то уважение. Так что мне удалось хоть на самую малость умерить стыд, который я испытал вчера, принимая от нее подачку. Мне пришло в голову, что раз отныне мне придется кормить себя крестьянским трудом, значит, я должен научиться выполнять любую работу, какую только не делают местные крестьяне. Смотри, говорил я себе, то, чему ты научился у того инженера, возвысило тебя над этим парнем, который еще вчера глядел на тебя сверху вниз, а сегодня оказался твоим подручным. Стало быть, здесь, в этой захолустной деревушке, где, вероятнее всего, тебе предстоит провести всю жизнь, о человеке судят по тому, что он умеет делать руками. Ладно, была бы еда, тогда я стану сильным, как Хай Сиси, и справлюсь с любой работой.

Она приготовила лепешку на пару и сварила капусту с картошкой. Потом сходила к соседям за дочкой, и мы все вместе уселись за стол.

Что это был за пир! Много лет уже мне не доводилось так вкусно поесть.

— Начни с этого, — сказала она, протягивая мне полную миску вареной капусты с картошкой и большую пшеничную лепешку. — Сегодня съешь две, остальные я сберегу тебе на потом. Подогрею их, когда придешь.