Илья Крупник - Струна [сборник]

Едем всю ночь. В кузове все дремлют, вповалку. Ветер. Под фарами белая дорога, следы колес на песке.

Глаза слипаются. И ты уже не здесь, а на лесной зимней дороге, и темнеют сбоку высокие, высокие деревья.

Откроешь глаза, и опять ты в ночной пустыне, и нет больше никакого снега, да и снег-то под фарами голубой. И не деревья высокие, а кустики саксаула и кандыма. И белые кругом пески. И такой здесь запах озона. Нет, это не то, не озон, а словно в рентген-кабинете. Странный запах свежести и электричества; есть у электричества запах? Вот он и есть, он самый, ночной запах песка. А то вдруг доносит ветер, ты чувствуешь, горящий саксаул, верблюжий навоз. Стоянка где-то, запах жилья.

Въезжаем в глинистые бугры. Желтоватые, голые, словно это горы. Точно едешь по чужой планете. И выйдут сейчас из-за бугров огромные пауки.

В машине очень разные люди, только познакомился, узнаёшь потом, постепенно.

Водителя Костю, балагура 50 лет, кличут «профессором». Лысоватый, седая щетина на щеках, улыбается, глаза голубые, сощуренные на морщинистом, непонятном шальном лице, не старом и не молодом. Он в длинных трусах, зеленой линялой майке, из-под которой седые кудри. На майке расстегнутый рваный ватник.

– «Профессор», – говорит ему «доктор», маленького роста, тоже лысоватый, такой кругленький, юркий (почему «доктор», непонятно: он геолог, но с изъяном – никак не может, оказывается, сдать госы. Поэтому, понимаю: «доктор геологических наук»). – Это там вон что, «профессор»? – говорит «доктор». – Дай консультацию, – и показывает на обрыв.

«Профессор» надевает соломенную шляпку, достает черные очки.

– Это акчелыг, – заключает он.

И все хохочут, и он с ними: нарочно, что ли, для смеха, исказил название.

А вот старший Юра – палеонтолог, в кожаной куртке, берете, громадных мотоциклетных очках, нос торчит из очков, не смеется, улыбается чуть-чуть неизвестно чему, явно не «акчелыгу».

Рядом заливается хохотом «Боб-магнитофонщик», но о нем потом.

Пока ребята развлекаются, нам с Сашей, начальником отряда, приходится только вдвоем устанавливать палатки. А мой Юра-младший должен поставить турна вершине холма. Тур – знак из камней для структурной съемки. Задача партии – составить структурную карту.

Поднимаемся на холм, на эту покатую желтоватую гору. Идем рядом, Юра идет быстро. Стараюсь виду не показывать, что и мне такая быстрота нипочем.

Пока сидел на песке и записывал отсчеты за геодезистом – круг правый 32 градуса, 26 минут, 05 секунд, круг левый… – ко мне подполз огромный черный жук на длинных паучьих ногах и с задранным хвостиком.

Я отпихнул его, а жук стал на передние ноги, головой вниз и поднял вверх хвост. Хвост торчал как миномет. Задней ногой он еще потрогал его – наверно, прочищал. И застыл с хвостом наизготовку.

Я сидел и записывал, и косился на жука. Он стоял всё так же на голове, хвостом вверх. Должно быть, он стреляет во врагов через хвост.

Наконец жук успокоился, опустил хвост и пополз. Я швырнул камень, жук опять стал на голову и долго еще так стоял, настороже.

Опять едем в машине. Останавливаемся, опять и опять съемка. Вечерами не ставим больше палатки. Скоро в путь.

Вечер. Но еще светло. И я думаю: что за смысл сидеть вечерами в грязном кузове грузовика, читать «Город привычных лиц» рядом с «Бобом-магнитофонщиком» и «Доктором-неудачником», оба в ватниках, дующим в карты. Конечно, сидеть на диване приятней, но… Я опять вижу разное своими глазами. Кто это писал? «Мы родились на свет, чтобы мыслить». Да, верно, чтобы душа твоя вела тебя, тебя дальше, всё дальше…

У меня в записках многое пропущено. Идут пейзажи: то пустыня в кочках, а из кочек зеленые, фиолетовые, голубые торчат кусты. Кажется, издали они очень высокие, а вблизи совсем маленькие. А вот высоченные песчаные горы или синевато-серые такыры, твердые как асфальт. Очень разные пейзажи в пустыне Кара-Кум.

Но вот прорываются сценки. Путь на Кара-Шор, где песок серовато-белый, как пыль.

– «Я пришел – она стирает…» – подбадривает нас развеселой своей песенкой Костя-«профессор», потому что из Кара-Шора, из этой чертовой впадины, мы никак не могли выбраться. Да к тому же кончилась вода. Конечно, это как всегда бывает. А кругом маленькие озера с зеленой водой удивительной красоты. В воду наклонно уходят бугристые пласты соли. Вода – горько-соленая.