Роберт Менассе - Изгнание из ада

— Нашла, вот он! — победоносно воскликнула Хильдегунда, вытащив толстый комбинированный швейцарский ножик, из которого… о нет! она сломала ноготь на указательном пальце. — Ничего страшного! Тут и ножнички есть! — Она извлекла из ножика штопор и улыбнулась: — Держи!

— Куда поедем? — Таксист особого нетерпения не выказывал, счетчик включен, торопиться незачем. Голос его звучал ворчливо, потому только, что звучал так всегда. Виктор и Мария смотрели вперед, на широкий бычий загривок таксиста, он, охая, повернулся, они увидели мясистое лицо и здоровенное пузо, которое он отрастил за долгие годы сидения за баранкой. Они переглянулись и тотчас поняли, что подумали об одном, у обоих возникла одна и та же ассоциация:

— Оке…

— …форд!

— Ты помнишь!

— Еще бы!

Полагаться на это нельзя, но порой все-таки возникает ощущение, будто в устройстве жизни есть некая внутренняя логика. Нож. Этот таксист. «История про плод чрева». Конец детства.

— Поезжайте! — Виктор.

— Извольте! С удовольствием! А куда? — С плохо разыгранным спокойствием таксист побарабанил толстыми пальцами по рулю.

— Вы же слышали: поезжайте! Просто поезжайте! — Хильдегунда.

— Круговой маршрут! — сказал Виктор, забирая у Хильдегунды швейцарский ножик. — Например, прямо, потом по всему Рингу, потом до пристани. Поезжайте! — Виктор воткнул штопор в пробку. — А что это за музыка? Радио?

— Нет, — ответил таксист, — кассета. Списал с компакт-диска. Софт-рок три!

— Софт-рок! — Хильдегунда посмотрела на шофера. — С ума сойти!

— Прелесть! Разве нет? — сказал Виктор. — Сделайте погромче, да, еще немного, вот так хорошо! И поезжайте, наконец! — С тихим хлопком пробка выскочила из бутылки. Шофер, пыхтя, обернулся, недоверчиво взглянул на пассажиров. Виктор бросил на сиденье рядом с таксистом тысячную купюру. — Поезжайте! Мы скажем, когда остановиться.

Машина рывком тронулась с места, и Хильдегунда как будто бы вправду прижалась к Виктору, наконец-то! Нет! Она опять рылась в сумке, искала сигареты.

Свои первые сигареты, по крайней мере для него они были первые, они выкурили сообща, ночью на лужайке в Оксфорде, у Модлин-ривер, сидели рядом, прислонясь к стволу старого-престарого дерева с огромной, как купол собора, кроной. «Пэлл-Мэлл» без фильтра, одна сигарета на двоих, которую они передавали друг другу, отчего курение чем-то напоминало раскачивание кадила.

Поезд в Англию, полный австрийских подростков. Их становилось все больше. После того как состав отъехал от Западного вокзала, они подсаживались повсюду — в Санкт-Пёльтене, Линце, Вельсе, Аттнанг-Пуххайме, Зальцбурге. Но с самого начала внимание привлек один парень, крупнее и шире других, да и постарше, как выяснилось, ему уже стукнуло восемнадцать, пухлый и заносчивый жиртрест: Валленберг Младший, сын могущественного австрийского политика; поначалу все и звали его просто Младший. Этот избалованный толстяк, который ни секунды не задумывался над вопросом «сколько стоит мир?», исходил из того, что мир принадлежит ему, а он продавать не намерен! — этот откормленный принц в конце концов получил прозвище Мистер Оксфорд. С ударением на «оке», сиречь на «бык, болван»! Прозвище было весьма презрительное, и тем не менее он чувствовал себя весьма польщенным: Оксфорд, — и это слово, обозначавшее мир того лета, стало плотию, да как!

По приезде в Лондон ученики пересели в челночные автобусы, которые доставили их в Оксфорд. Младший конечно же сел в первый автобус, в первый ряд, который другие ученики робко оставили свободным — для руководителей поездки. Виктор, желавший непременно сидеть рядом с Хилли, умудрился ее прозевать, блуждал меж автобусов, и в конце концов его втолкнули в тот, где оставалось одно-единственное свободное место — в первом ряду, рядом с Младшим. Ничего себе пара: мальчик, желавший узнать мир, и парень, этим миром владевший. Мальчик, которому все было в новинку и вызывало волнение, а рядом тот, кому все уже наскучило. Мальчик, не имеющий опыта, ничего не знающий, маленький, съежившийся на сиденье, а рядом широкий, дородный детина, монумент нарочитой искушенности: «Любишь ходить в бары „Уимпи“ [23] Сеть закусочных, где основное блюдо — котлеты в поджаренной булочке. ?» Виктор понятия не имел, что это такое, и тотчас испугался, что не сориентируется, не будет знать, как себя держать, если их поведут в такой бар. «Я тоже не люблю, — объявил Младший. — Ерунда это. Нам надо будет найти приличный паб поблизости от колледжа». Он осклабился, а Виктор так растерялся, что поспешил с ним согласиться.