Дмитрий Григорьев - Господин Ветер

— Весело, — сказала Галка.

— Сегодня день такой… — Крис попытался определить его для себя и первое слово, пришедшее на ум, было «плохой», но произнес он другое, — безмазовый. А завтра будет лучше. Знаешь, у меня для тебя даже стишок есть.

Утром никто не будил, но проснулись они на рассвете. Хозяйка уже возилась на кухне. Они тихо собрали вещи и с рюкзаками, чтобы никого не напрягая сразу ехать, пошли попрощаться.

— Нет, так не делают, — хозяйка, теплое человеческое облако, затолкнула их на табуретки, а сама снова поплыла к плите, — позавтракайте сначала. Вон вы какие худющие. Я блинчики жарю, а вы сразу — пойдем, пойдем. Без блинов никуда не пойдете. Дорога-то какая неблизкая.

— Да неудобно, — сказал Крис. — Мы еще сыты.

Ему захотелось как-нибудь «реально» ответить на гостеприимство хозяйки.

— Давайте я вам оставлю свой питерский телефон, — продолжил он, вытаскивая из ксивника ручку — квартиры родителей. Надумаете в Питер, я смогу вас там устроить.

— Ой, да что ты. Нам до Кустаная-то не доехать. Вот если только дети, когда вырастут.

— А где… — Крис посмотрел на пустую лавку, и вдруг забыл имя хозяина, хотя еще минуту помнил его хорошо, — ваш муж?

— А он сегодня рано встал. — Хозяйка улыбнулась. — У нас говорят, хорошие гости в дом счастье приносят. Вот вы приехали, а утром кооператоры, соседи наши, позвали его магазин строить. Он же и каменщик и плотник…

Через час, с полными животами и заметно потяжелевшей поклажей, они вышли на трассу. А дальше началось утрясание пищи — с машины на машину, короткими перебежками, как и вчера. Они счастливо миновали Кустанай, последний большой город в Казахстане. После Троицка, за речкой со смешным названием Уй, начиналась Россия. Пограничники пропустили спокойно, даже не проверяя паспортов, только о чем-то поговорив с водителем, а вот менты, остановившие машину километрах в десяти после границы, встретили нелюбезно. Они высадили Криса с Галкой и устроили такой шмон, что Крису стало неудобно задерживать драйвера: «Не жди, уезжай, мы следующую поймаем».

Они раздели Криса, перетряхнули его и Галкины рюкзаки, прощупав каждый шовчик. «Лишь бы к чему прицепиться, — подумал Крис, — у них наверно недовыполнен план по посадкам. Обломитесь». На все его уверения, что никакого гашиша, а тем более опия ни у него, ни у Галки нет, что они вообще за экологию и против наркомании, менты отвечали сдержано: «А ты не волнуйся, нет, значит отпустим». «Женщину может обыскивать только женщина», — сказал Крис, когда они подступили к Галке. «Правильно, — ответили они, — тогда мы вас сейчас повезем в отделение, в Троицк, там вы посидите часик-другой, у вас ведь есть время, а мы найдем женщину и она обыщет твою подругу». «Ищите, — сказала Галка, — мы торопимся». «Ладно, ладно, парень, не кипятись, не тронем мы твою девушку, только осмотрим. Даже при тебе». И они общупали ее всю сверху донизу своими грязными ментовскими лапищами. «Вам повезло, — сказали они, — собирайте барахло, и чтобы через пять минут вашего духу здесь не было».

Пять минут Галка и Крис шли молча. Кристофер словно чувствовал на спине недружелюбные взгляды блюстителей закона.

— Вот мы и дома, — наконец, сказал он.

— Как в грязь окунулась.

— Это еще ничего. Не били.

— С чего бы им бить?

— А так… По приколу. Но меня не били даже в застойные времена. А сейчас вообще более человечные менты пошли. Правда, один раз я схлопотал от омоновцев. Помнишь «Там-Там» на Ваське. Мы там играли, ты, что ли в Москве была. Налетели как варвары. И ни за что ни про что получил по зубам.

— Но там под конец реальный бардак был. В дабл как-то захожу — бинты, машины пластмассовые на полу. Долбежка сплошная.

— А я говорил тебе, как Умка однажды ментов застопила. Те каких-то бандитов искали. А она с Лехой была. «Вот, ей говорят, щас повезем документы проверять». А она: «Разве мы похожи на бандитов?» «А кто же вы такие, хиппи, что ли?» «Мы, — говорит она, — из экологического лагеря едем. Вот и Гринпис на футболке». А у нее на футболке такая большая надпись — «Гринпис». Те сразу уважительно смотреть стали. А потом спрашивают: «Гринпис, это мы понимаем, но чего же вы такие грязные? Как хиппи».