Анатолий Ким - Поселок кентавров

— Оливья! Мы не смогли отбить тебя! Умри и знай: когда-нибудь отомстим за тебя, детка! Это сказала я, Апраксида!.. Апраксида-а-а!

Дважды выкрикнув под конец свое имя, суровая солдатиха нагнулась и, приподняв свою левую грудь, вытерла ею лицо, покрытое бранным потом и слезами. После этого она первою бросилась на коне в реку, отступая и уводя за собою отряд.

Узрев отступление врат, а значит, победу и конец упоительного боя, командир Пуду ощутил в душе злость неудовлетворенного азарта и, забыв обо всем, бросил кентаврион и помчался к реке тяжелым галопом Строй вмиг рассыпался, кентавроны взревели, засвистали в пальцы и, потрясая дротиками, тоже кинулись вскачь к реке. Самые резвые, обогнав военачальника, влетели по брюхо в воду и, торопливо наладив луки, открыли стрельбу по плывущим рядом со своими лошадьми амазонкам. Пуду вломился, грозно храпя и гневно пукая от ярости, в горлопанящую толпу солдат и в сердцах, размахивая кизиловой дубинкою, убил двух подвернувшихся под руку кентавронов. Остальные дружно прыснули от кого в сторону, разбрызгивая воду, и продолжали веселую беспорядочную стрельбу уже с оглядкою на командира.

Кентавры не знали мнительного страха и жалости при виде ближнего умирающего, и этим объясняется их равнодушие к павшим на поле боя соплеменникам, которые валялись еще несколько дней средь луга, задрав к небу копыта Мимо трупов бегали кентаврята на спокойно проходили взрослые, пока от мертвецов не завоняло. Лишь тогда раздутые, поклеванные вороньем туши павших кентавронов были сброшены в реку.

Пуду с беспомощным рычанием, исходившим из его широкой командирской глотки, смотрел вслед амазонкам, которые уже выбирались на противоположный берег. Лошади встряхивались, разбрызгивая воду, солдатихи вскакивали на них, ложась вначале животом на конскую спину, затем перебрасывая через мокрый круп ловкие могучие ноги. И лохматый, громадный военачальник издали впивался алчным взглядом в зад военачальницы Апраксиды, обтянутый меховыми штанишками из барсовой шкуры. Никак не ожидал Пуду, что бой закончится столь быстро и неинтересно — ни повоевать вдоволь не удалось, ни взять в плен толстозадых амазонок. Сморкаясь в кулак и вытирая сморчок о свой мухортый конский бок, смотрел он угрюмо на то, как удирают на резвых лошадях уже недоступные человеческие бабы.

Кентавроны в мокрых доспехах, с лоснящимися разномастными телами, вразнобой выкрикивая « ипари няло кокомла » и « мяфу-мяфу », слова торжества и победы, выходили на берег. Они галдели, смеялись, перхая при этом с высунутым языком, шутливо перепукивались, встряхивались по-собачьи, поднимая над головою луки и колчаны со стрелами, чтобы не забрызгать их водою.

Тут на глазах у всех кентаврон Гнэс пустил стрелу в спину зверолову Мате, и тот, в это время обсасывавший свежую рану на руке, задетой стрелой амазонок, взмахнул этой рукой, прогнулся назад в своем человеческом теле и, проскакав вперед шагов двадцать, рухнул на землю.

Стрела попала в человеческое сердце — у кентавров было по два сердца. Туловище человеческое успокоилось быстро, сникнув к земле, лошадиный же низ могучего зверолова упорно пытался подняться на ноги, иногда достигал этого и стоял, широко расставив копыта. Человеческий торс при этом свисал вниз головою, вытянув обмякшие руки. Но, вздрагивая от предсмертного напряжения, конские ноги долго не могли удерживать тело — вдруг резко подламывались в суставах, и все двуединое мертво-живое обрушивалось наземь, мелькая в воздухе копытами, поднимая тучу пыли.

Кентавры чуть было притихли, глядя на свежую легкую смерть ( серемет лагай ), но вскоре она вполне влилась во всеобщую картину, где по широкой приречной долине лежали и дрыгали ногами десятка три конченых солдат. И кентавроны следовали мимо, обходя их стороною, лишь изредка кто-нибудь приостанавливался, чтобы снять с убитого долбленый панцирь, забрать его меч и лук со стрелами.

Возле вероломного Гнэса оказался военачальник Пуду, брат застреленного зверолова Маты, и мгновенно впал в ярость. Увидев перед собою топавшего с самодовольным видом убийцу брата, Пуду решил достать вероломца ударом дубины, но одновременно с этим он начал мочиться, широко расставив задние ноги, и никак не мог прервать ккапи , а за это время Мата успел уйти далеко вперед, и Пуду постепенно забыл о своем намерении. Довершив свое дело, командир тяжело заковылял вслед за своим воинством, с победой возвращавшимся в поселок.