Анатолий Ким - Поселок кентавров

Вначале он согнул три пальца из четырех, а последний оставил торчать, и этот выпрямленный палец он приставил к своему виску. В таком положении, вращая этим приставленным к башке пальцем, он повернулся на все четыре стороны и сказал, не произнося ни слова вслух:

— Кентавры, вы есть очень глупый народ. Мы вас хотели спасти, переселить на другую чудесную планету, но вы начали с нами войну. Теперь черт с вами, живите как знаете, а мы уходим домой.

Внушив это по-кентаврски прямо в мозговые извилины всех аборигенов, пришелец вновь отошел назад к товарищам, и четверо, спрятав оружие за пояса, повернулись и пошли к своему голубовато-серебристому кораблю, названному кентаврами елдолачей .

И тут из-за куста выскочил торговец-пуговичник — побежал, отчаянно размахивая руками, вслед за гордо уходящими томсло — четырехпалыми, могущественными и страшными в своем загадочном могуществе. Но это были именно те, догадался пуговичник, кто имеет власть раздвигать чудесную завесу мира, — и можно было снова попросить сделать это… Однако странно повели себя четверо, увидев бегущего к ним человека, существо, столь похожее на них самих, Они вдруг бросились от него бежать и, достигнув корабля, живо скрылись в нем.

И тогда купец, охваченный великой тоской и злобой, крикнул им вслед, потрясая над головою кулаками:

— Выведите меня отсюда, козлы! Неужели вам не жалко человека?! Возьмите меня с собой, бельберей калкарай ! Я погибаю!

Тут он набежал на серо-голубую огромную лачачу , хотел упереться в нее руками, чтобы удержаться с разбега, — но сначала руки, а затем и сам он весь беспрепятственно проскочил сквозь невесомый материал, из которого был построен этот горообразный круглый предмет. Купец вбежал таким образом внутрь молочно-голубоватого сияния и ничего особенного не почувствовал, кроме легкого шелеста в ушах. Он с ходу проскочил через все это шаровидно-туманное тело и затем, остановившись, удивленно посмотрел вокруг. Перед ним была знакомая площадь в Мегарах, навстречу ему шел, зевая от сонной скуки, городской философ Евклид.

Когда сгорел лес и есть стало нечего, кентавры дружно кинулись на поля, охраняемые кентаврицами, и, позабыв о всякой любви, сметали с пути хозяек, чтобы наброситься на собранный ими урожай. В два дня самцы сожрали все, что вырастили трудолюбивые женокобылицы. Надо сказать, избитые, рыдавшие на краю своего поля кентаврицы время от времени тоже принимали участие в жадном пиршестве, утоляя свой естественный голод, и кентавры их не прогоняли, потому что доблестные мужи обжирались до такого состояния, что в полном изнеможении валились отдыхать прямо на земле, откинув в стороны копыта и блаженно жмуря глаза. Тут уж обозленные и обиженные кентаврицы пинали их и кусали, таскали за хвост по земле и, присаживаясь над их сонными головами, мстительно поливали их своей горячей ккапи . А иные из самых разъяренных, пользуясь беспомощным состоянием обжор, сдирали с них попоны с подхвостниками и, хищно согнувшись над ними, молча мялоу сшунду пилорме , и, чиндо няла елдорай, при этом мяфу содигму прундо симапрандидас !!

Однако текусме на фуму хардон малмарай , — и, ничего не добившись, полукобылы в сердцах так колотили своих бесполезных грабителей копытами, что у тех проламывались ребра и порою слетали черепушки с незадачливых голов.

Лес кое-где оставался, но очень далеко в стороне, за полдня кентаврской рыси по извивам одного небольшого ущелья, не тронутого пожаром. Остальное, что было поближе к поселку, начисто выгорело. И для того, чтобы поесть молодых побегов папоротника или полакомиться ягодами веруськи , кентаврам приходилось теперь тащиться очень далеко от поселка. Но и перебраться поближе к корму они не могли, потому что в этом случае удалялись от водопоя. И прибрежная речная долина в эти дни была наполнена бредущим разрозненным народом, ибо кентавры кормились поодиночке, каждый когда хотел — одни предпочитали с утра выходить на кормежку, другие с вечера, по прохладце, ночью жевали на ощупь, утром шли на водопой.

Солнце поднималось над равнинным краем заречной степи. Кентавры пили, стоя в ряд вдоль реки, — и каждый из них время от времени отрывался от воды и, роняя с мокрой морды капли, очень долго, зачарованно смотрел на востекающий в небо шар солнца.

Но однажды увидели кентавры подбиравшиеся с разных концов неведомой и враждебной степи темные табуны лошадей, которые двигались неспешно, на ходу поедая подножный корм. Сойдясь на реке, стоя разделенные водою, лошади и кентавры рассматривали друг друга, принюхивались к воздуху, текущему наветренно, и оставались безмолвными, словно оба народа не могли поверить в то, что уже началось. А началась война, хотя еще не было ни одного соприкосновения между теми, кому предстоит грызть друг друга, бить копытами, драться в напряжении всех своих сил и в яростном махании косматых хвостов.