Кристофер Прист - Престиж

Составил для себя график репетиций, которого неукоснительно придерживаюсь: два часа утром, два часа после обеда, час вечером (если не занят с Джулией). Даю себе послабление только в дни сеансов.

Заказал нам с Летицией новые костюмы, чтобы придать зрелищу профессиональный лоск.

Наконец, дал себе зарок прекратить занятия спиритизмом, как только скоплю достаточно средств. Но до той поры буду откликаться на все поступающие заказы, потому как это единственный источник доходов. На мне лежат огромные финансовые обязательства. Нужно платить за квартиру, за аренду студии и конюшни, выдавать жалованье Надженту и Летиции, а вскоре к ним добавится еще и конструктор… не говоря уже о том, что нужно вести хозяйство, кормить себя и Джулию.

И все это – за счет простодушных скорбящих!

(Хотя нет, сегодня вечером я выступаю на эстраде.)

Общая сумма дохода от магии за 1879 год: 637 ф. 12 ш. 6 п. Без вычета накладных расходов.

Общая сумма дохода от магии за 1880 год: 1142 ф. 7 ш. 9 п. Без вычета накладных расходов.

Общая сумма дохода от магии за 1881 год: 4777 ф. 10 ш. 0 п. Без вычета накладных расходов.

После 1881 года записи о доходах прекращаю. Истекшие двенадцать месяцев были достаточно плодотворными: я купил дом – тот самый, в котором мы до той поры снимали квартиру. Теперь он целиком принадлежит нам; мы обзавелись штатом домашней прислуги из трех человек. Мятежные чувства, которые преследовали меня в юности, направлены, и небезуспешно, в творческое русло; не скрою, я стал, наверно, самым популярным иллюзионистом Британии. Мой график на следующий год расписан по часам.

Десять лет назад я отложил в сторону свой дневник, решив никогда больше к нему не возвращаться, но отвратительное происшествие в эстрадном театре «Сефтон» (сейчас я как раз возвращаюсь оттуда лондонским поездом) просто невозможно оставить без внимания. Пишу на отдельных листках, поскольку ни тетради, ни тем более картотеки у меня с собою нет.

Мое выступление перевалило за середину; вскоре должен был начаться коронный номер «Побег из пучины», который требует физической силы, готовности к риску и кое-каких магических навыков.

Иллюзион начинается с того, что меня привязывают, с виду крепко-накрепко, к жесткому металлическому креслу. Для этого на сцену приглашаются шестеро добровольцев; все это рядовые зрители, подсадку я не использую, но Эрнест Наджент и мой конструктор Гарри Каттер никогда не пускают дело на самотек.

Собрав на сцене группу добровольцев, я начинаю с ними оживленно перешучиваться, главным образом для того, чтобы отвлечь внимание зала от действий Эллен Тремейн (это моя нынешняя ассистентка; просто я давно не делал записей), которая завязывает «узел Джейкоби».

Но сегодня, уже сидя в кресле, я заметил, что в шестерку затесался Альфред Борден! Под номером шесть! (Мы с Гарри Каттером используем условный код для обозначения и расстановки волонтеров. Номер шесть на предварительном этапе располагается крайним; ему поручается держать один конец веревки.) Так вот, Борден, оказавшийся Номером Шесть, стоял в паре метров от меня! Зрители смотрели во все глаза! Отступать было поздно!

Борден мастерски играл свою роль, изображал смущение, неуклюже топтался на месте. Никому и в голову не могло прийти, что это профессиональный иллюзионист, такой же как я. Каттер, ничтоже сумняшеся, поставил Бордена шестым. Между тем Эллен Тремейн привязывала мои запястья к подлокотникам кресла. Здесь-то и произошел сбой, потому что я отвлекся на Бордена. К тому времени, когда концы веревки дали двум другим добровольцам и попросили как можно туже зафиксировать меня в кресле, было уже поздно. Ослепительные огни рампы светили на мою беспомощную фигуру.

Под барабанную дробь меня шкивом подняли в воздух над стеклянным резервуаром; я болтался и раскручивался на цепи, словно несчастная жертва пыток. По правде говоря, сегодня вечером мое ощущение именно таким и было, хотя к этому моменту я, по идее, уже должен был освободить запястья и придать рукам такое положение, которое позволит их мгновенно выпростать. (Вращение на цепи – удобное прикрытие для быстрых манипуляций, предшествующих освобождению от пут.) Однако мои руки неподвижно застыли под витками веревки, и я с ужасом взирал на зловещую холодную воду.

Через несколько секунд я, как положено, упал в резервуар, выплеснув море брызг. Как только вода поглотила меня с головой, я попытался мимикой сигнализировать Каттеру, что попал в беду, но он уже опускал вокруг резервуара маскировочный полог.