Кейт Мортон - Забытый сад

Томас продолжал наблюдать за ней, и Аделина «натянула решимость на колки». [25] У. Шекспир. Макбет. Перевод М. Лозинского: Макбет А вдруг нам не удастся? Леди Макбет Нам? Натяни решимость на колки, И все удастся. Лучше пострадать от когтей самого Люцифера, чем позволить Томасу насладиться зрелищем супружеских разногласий.

— Иди, — велела она, взмахнув рукой. — И лично проследи, чтобы сапоги хозяина отчистили от отвратительной шотландской грязи.

Лайнус уже сидел, когда Аделина подошла к столу. Он ел суп и не поднял глаз, когда она появилась, — слишком увлекся черно-белыми отпечатками, которые были разложены на конце длинного стола: мох, бабочки и кирпичи, трофеи последнего путешествия.

При виде мужа к голове Аделины прилила кровь. Что сказали бы люди, если бы увидели в Чёренгорбе подобное поведение за обеденным столом? Она покосилась на Томаса и лакея, оба таращились на дальнюю стену. Но слуги не могли провести Аделину, она знала, что за их ледяными лицами кипит работа: судят, примечают, чтобы поведать коллегам из других домов о падении нравов в Чёренгорб-мэнор.

Аделина чопорно села на свое место и подождала, пока лакей поставит суп. Она немного попробовала, обожгла язык, посмотрела на Лайнуса: склонив голову, тот продолжал изучение фотографических отпечатков. Волосы на его макушке редели. Словно воробушек, он старательно уложил первые жалкие травинки в новое гнездо.

— Девочка приехала? — спросил он, не поднимая глаз.

Аделина словно почувствовала легкий укол: гадкая девчонка.

— Приехала.

— Ты ее видела?

— Конечно. Она разместилась наверху.

Лайнус поднял наконец-то голову, сделал глоток вина, следом еще один.

— И она… Она похожа?..

— Нет. — Голос Аделины был ледяным. — Нет, не похожа.

Леди Мунтраше крепко сжала кулаки на коленях.

Лайнус коротко выдохнул, отломил кусок хлеба и начал есть. Он заговорил с полным ртом, несомненно, лишь бы ее позлить.

— Мэнселл то же самое сказал.

Если кого и стоило винить за приезд девчонки, так это Генри Мэнселла. Лайнус мог желать возвращения Джорджианы, но именно Мэнселл питал его надежду годами. Сыщик, владелец аккуратных усиков и пенсне, брал у Лайнуса деньги и присылал ему частые отчеты. Каждый вечер Аделина молилась, чтобы Мэнселл потерпел неудачу, чтобы Джорджиана не вернулась, чтобы Лайнус сумел отпустить ее.

— Поездка прошла хорошо? — спросила Аделина.

Нет ответа. Его глаза снова впились в отпечатки.

Гордость уберегла Аделину от очередного косого взгляда на Томаса. Она придала своим чертам выражение спокойной, невозмутимой удовлетворенности и попыталась съесть еще одну ложку супа, уже немного остывшего. Неприятие Лайнусом Аделины — это одно, он начал ускользать от нее вскоре после бракосочетания, но полное отречение от Розы — совсем другое. Она его ребенок, кровь Лайнуса течет в ее жилах, кровь его благородной семьи. Аделина не могла постичь, откуда в нем такое равнодушие.

— Сегодня снова приходил доктор Мэтьюс, — сказал она. — Очередная инфекция.

Лайнус поднял глаза, которые заволокла знакомая пелена отрешенности, и откусил еще хлеба.

— Слава богу, ничего серьезного, — продолжила Аделина, воодушевленная его взглядом. — Можно не бояться самого страшного.

Лайнус проглотил хлеб.

— Я завтра еду во Францию, — невыразительно сообщил он. — В Нотр-Дам есть ворота…

Он не договорил, не чувствуя обязательств более подробно докладывать Аделине о своих передвижениях.

Леди Мунтраше чуть изогнула левую бровь, непроизвольно, но заметила это и вернула лицу спокойное выражение.

— Прелестно, — сообщила она, вновь растягивая губы в тонкой улыбке. Словно из ниоткуда возник образ Лайнуса в лодке, его камера направлена на фигуру в белом. Аделина поежилась. — С нетерпением жду твоего возвращения, хочу взглянуть на снимки.

Тредженна, Корнуолл, 1975 год

Вот и она, черная скала из рассказа Уильяма Мартина. С вершины утеса Нелл смотрела, как белая морская пена бурлит у подножия скалы, прежде чем устремиться в пещеру и отхлынуть с океанской волной. Несложно было представить бухту сценой для сокрушительных штормов, гибели кораблей и полуночных рейдов контрабандистов.

Вдоль вершины утеса выстроились деревья, загораживая вид на усадьбу Чёренгорб, дом матери Нелл.