Андрей Рубанов - Готовься к войне

Знаев повертел в руке стеклянную флягу и объяснил:

— Храню на память. О погибшем друге. Его убили год назад.

Глаза Алисы сильно заблестели.

— Почему все твои друзья — либо сволочи, либо покойники? Либо и то, и другое?

— Тот не был сволочью.

— За что же его убили?

— За то, что не был сволочью.

— А ты?! — горько спросила Алиса. — Что мне теперь думать — о тебе?!

Знаев подумал и спросил:

— Считаешь, я тоже сволочь?

— А ты так не считаешь?

— Нет, — хладнокровно сказал банкир. — Вот если бы я провел с тобой три дня, спал бы с тобой, а потом с легким сердцем подставил и уволил, тогда — согласен, я был бы сволочью.

— Тогда ты был бы конченой сволочью.

Банкир ощутил тоску и зачастил:

— Послушай, не я тебя нанимал! Тебя нанимал Горохов! Я велел ему найти кого-нибудь помоложе, с минимальным опытом работы…

— Это ничего не меняет! — выкрикнула рыжая. — Налей мне еще. Дело не во мне. Не я — была бы другая. Из-за своих проблем ты был готов сломать жизнь и карьеру постороннему человеку…

— Брось. Не сломал бы. Жизнь тут ни при чем. Карьера, может быть, замедлилась бы… На год или два… Я не мог иначе. Солодюк утопил бы меня!

— И тогда ты решил утопить вместо себя кого-нибудь другого.

— Алиса, я…

— Оставь меня, — грустно попросила рыжая. — Умоляю. Пожалуйста. Пойди, вон, в свой кабинет. Освежи в памяти испанский. Как будет по-испански «совесть»?

Пьяная она была еще красивее.

— La conciencia, — сказал Знаев.

— Хорошо звучит.

Виски явно расслабило ее и явно сразу сильно ударило в голову. Так бывает с людьми, которые всегда ведут себя естественно и относятся к жизни просто. Знаев испугался, что рыжая заплачет, — но она, наоборот, гордо развернула плечи и закинула ногу на ногу. Стало понятно: она не очень понимает, что ей теперь делать.

— Не надо было, — сказала она, — мне этого рассказывать. Ничего не надо было говорить. А ты взял — и рассказал. Зачем?

— Чтоб в себе не носить.

— Лучше бы носил в себе!

Банкир сунул руки в карманы.

— Мне казалось, что ты не из тех, кто любит меньше знать и крепче спать. Мне казалось, что признаться тебе во всем будет честнее. И правильнее.

— Честно и правильно — это не всегда одно и то же.

— Думай, что хочешь, — твердо сказал Знаев. — Я не промолчал. И считаю, что так лучше. Теперь между нами нет никаких тайн. Хотя, — он усмехнулся, — может быть, у тебя для меня тоже есть какой-нибудь неприятный сюрприз.

— Нет, — горько произнесла рыжая. — Я не умею придумывать хитрых комбинаций. Я не двигаю людьми, как пешками… Может быть, я просто еще молода. И не все понимаю. Вот скажи мне, раз ты Знайка, — Алиса подняла влажные глаза, — скажи, почему во всем мире на кухнях мучаются в основном женщины, а лучшие повара — все равно мужчины? Почему в школах и детских садах работают миллионы женщин, но лучшие педагоги — мужчины? Сотни лет во всем мире родители обучают девочек музыке, а самые гениальные пианисты и скрипачи — мужчины… Куда ни посмотри — самцы везде на первых ролях…

Банкир пожал плечами.

— Весь мир придуман мужчинами. Для их же удобства.

— Разве это хорошо?

— Это не хорошо и не плохо. Это объективная реальность.

Алиса сжала ладонями виски.

— Ты не должен был мне ничего рассказывать.

— Извини. — Знаев хотел усмехнуться, но не осмелился. — Я опять приведу пример из жизни своих знакомых. Тех самых, которые — или сволочи, или покойники…

Я готов хоть десять примеров привести, — подумал он, — тысячу примеров, лишь бы отвлечь тебя, переключить, лишь бы не видеть этой тоски в твоих глазах, лишь бы ты меня простила.

— В девяносто втором ко мне пришли два злодея. Одного я знал довольно близко, мы вместе выросли. Второго — совсем не знал. Они попросили научить, как украсть банковский кредит. Я научил. По дружбе. Объяснил, что нужно создать фирму. Сказал, что нужен минимум один человек, доброволец, официальный хозяин предприятия. Тот, кто будет подписывать все бумаги. А потом за все отвечать. Тот, на кого можно будет свалить вину за невозврат. Я спросил у злодеев, есть ли у них такой доброволец, и тогда первый злодей показал на второго, а тот кивнул… Украсть кредит они не смогли, не хватило опыта. Потом, спустя полгода, я встретил первого злодея и зачем-то спросил, каким именно образом его напарник собирался уйти от ответственности. А никак, ответил тот. Если б, сказал он, у нас все получилось, я бы его… — банкир провел по горлу большим пальцем; рыжая поморщилась. — Но это только середина истории… Теперь оба злодея — добропорядочные бизнесмены, богатые люди. И лучшие друзья. Оба — клиенты моего банка. Я с ними часто вижусь. Первый несколько лет молчал про то, как собирался убить второго. Но потом — взял и признался. Не захотел носить в себе. Точнее, не смог. И рассказал. Думаешь, это как-то повлияло на их дружбу? Ничего подобного. Никак не повлияло. Они непрерывно шутят на эту тему. Я сам видел. Второй кричит первому: «А ты вообще молчи! Забыл небось, как в девяносто втором собирался завалить меня за какие-то двадцать тысяч долларов?» А потом оба хлопают друг друга по плечу и смеются…