Пэн Буйокас - Человек, который хотел выпить море

– Нет, сейчас. Ты обещала. Сейчас. Сейчас. Сейчас!

– В грядку его! – дико крикнула она, перекрывая его крик.

Четыре крепких руки схватили Лукаса и потащили прочь.

Два санитара посадили Лукаса на стул. Один связал ему руки, второй ноги. Первый, закончив свое дело, нагнулся и сказал:

– А зря ты ее не любил! – И исчез куда-то из поля зрения.

А второй санитар доверительно произнес:

– Если рассудок к тебе не вернется, подумай о бальзамировании. Неужто никогда не задумывался? Оно предохранит тело от разложения, и душа сможет снова в нем поселиться.

– Корзинку мне дайте, – сказал ему Лукас. – Она обещала.

Санитар ушел, качая головой. Лукас огляделся. Он находился внутри огромной теплицы. В земляном полу были сделаны ровные грядки. И на каждой грядке примерно в метре друг от друга торчали покрытые мхом человеческие головы. Головы людей, зарытых живьем в землю по шею. Стул, на котором сидел Лукас, стоял в конце последней грядки, единственной, где не было голов. Посередине грядки стоял второй санитар. Он поставил ногу на лопату, нажал на нее ногой, поддел землю и ссыпал ее в сторонку, затем повторил все снова. Судя по всему, он копал яму для него, для Лукаса. Да, в конце концов притворство оказалось неудачной тактикой.

Лукас пригляделся к головам и заметил, что все они смотрят в другую сторону. Что это за люди? Может быть, предавшие Зефиру любовники? Как бы то ни было, яма углубилась уже на метр, и если он срочно не сменит тактику, то его зароют вместе с остальными.

Он поразмыслил и пробормотал, словно обращаясь сам к себе:

– Лживая тварь. Я знаю, почему она не дает мне корзинку. Она ревнует. Да. Она ревнует к тебе, любимая, потому что ты до сих пор кружишь головы мужчинам, а она нет.

И замолчал.

– С кем он там разговаривает? – спросила одна голову соседнюю.

– С моей семнадцатилетней королевой! – заговорил Лукас снова. – Каждый раз, как она расчесывает мне волосы, я снова летаю. – И опять замолчал.

– К нему приходит девчонка? – удивилось несколько голов, с недоумением оглядывая теплицу. – Где же она?

– Здесь! – И Лукас ударил себя связанными руками в сердце. Но этого жеста никто не увидел, поскольку головы могли повернуться лишь на девяносто градусов. – Она присаживается на корточки передо мной в своей шикарной коротенькой юбочке и причесывает меня.

Громкий стон огласил теплицу.

– Она садится на корточки перед его лицом? А трусики она носит?

– Не плачь, любимая, – продолжал Лукас. – Я убью эту стерву, возьму корзинку, наберу в нее цветущего миндаля, а потом… покажи ей, Жозефина. Покажи ей губами те части ее тела, ее юного роскошного тела, полного выпуклостей и впадинок, которое я украшу цветущим миндалем.

– К нему ходят сразу две бабы? – воскликнули головы. – А к нам даже священника не допускают.

– Да, начни с губ, Жозефина.

– Тише, – шикнул кто-то, и все навострили уши, чтобы слушать продолжение.

– А почему мы не слышим, что говорят девчонки? – прошептал кто-то.

Другой ответил:

– Жозефина целует ту, другую, и они переплелись языками, дурачок!

– А теперь очередь за ее прелестными ушками… – продолжал Лукас. – Ей это понравилось! Теперь вниз по шейке, к этой впадинке на горле. Теперь под мышками… Теперь складки под ее полными крепкими грудками… Вот так, а теперь соски. Они у нее такие упругие. И такие чувствительные! Подуй на них осторожно и лизни каждый язычком. Вот так, подуй и лизни. Подуй и лизни.

Со всех грядок теперь раздавались стоны и вздохи, и наконец кто-то крикнул:

– Пожалуйста, пускай они выйдут вперед. Я тоже хочу посмотреть!

И его тут же поддержали остальные.

– А теперь подними ей юбку, – продолжал невозмутимо Лукас. – Ах эти великолепные ягодицы, словно спелые персики. Теперь посади ее на землю, Жозефина, так, осторожнее. А теперь раздвинь ее длинные изящные ножки… Не стесняйся, любовь моя. Никто не видит. Позволь Жозефине оттянуть тебе трусики. Вот так.

К этому времени Лукас до такой степени разжег в мужчинах любопытство и вожделение, что они уже кричали дикими голосами и грозились, что никогда не станут с ним разговаривать, если он не велит девчонкам выйти вперед.

– Мы хотим посмотреть, как Жозефина станет трахать ее пальцем! Хотим посмотреть, как она станет лизать ей клитор!

Даже санитар приостановил свою работу, чтоб по – слушать пьесу, которая разыгрывалась в фантазии Лукаса.

– Поосторожнее, Жозефина, с этими розовыми лепесточками… Жозефина! Боже мой! Она лижет ее сок, словно голодный щенок. Так и работает языком сверху вниз и кругом. Да Жозефина же, ради всего святого. Перестань сосать ее бутончик, ты же его откусишь.