Макс Фрай - Первая линия. Рассказы и истории разных лет [litres]

Впрочем, некоторым при таком раскладе вообще приходится учиться быть толстыми очкариками из пятого подъезда, и эта невеселая наука – почти наука умирать.

И с другими играми та же фигня, честно говоря. И не только с играми.

К счастью, тексты из цикла «Подвижные игры на свежем воздухе» получились совсем не об этом.

Как и в случае с «Проспектом Андерсена, 8», тут первоначально был задуман большой цикл рассказов, связанных одной идеей: в основе каждого сюжета лежит одна из множества игр, в которые все мы играли в детстве, ради которых спешили поскорее выйти во двор и безбожно опаздывали к обеду, как бы ни надрывались у распахнутых окон мамы и бабушки, призывая нас к столу.

Согласно замыслу, в эти игры должны были поочередно играть дети и разные мифические существа, причем в процессе детям предстояло вплотную соприкоснуться с потаенной изнанкой реальности, которую принято называть словом «чудесное», а мифическим существам, напротив, вконец очеловечиться, стать обидчивыми, капризными, своенравными, узнать, что такое страх, ощутить в равной степени горький вкус побед и поражений.

Однако в итоге мне удалось написать только три (настолько удачных, что я до сих пор удивляюсь, как они могли появиться еще в 2003–2004 годах) рассказа про детей и два (более чем посредственных) про Вия и бушменского бога-богомола Цагна. После долгих колебаний публикую здесь не только рассказы о детях, а все написанное, чтобы читатель мог получить хотя бы приблизительное представление о замысле, который я все еще (почти втайне от себя) надеюсь когда-нибудь реализовать.

Это очень интересная игра. Надо только собрать большую компанию, чем больше – тем лучше. В одиночку не получается играть. И вдвоем скучно, и втроем. Даже вчетвером не очень интересно. Надо собрать человек десять или даже двадцать, то есть позвать всех, кого можно. Наш двор большой, нас тут много, поэтому всегда здорово выходит.

Я сейчас объясню, как играть, я знаю, я умею, это у меня любимая игра, самая-самая. И тут не только правила надо помнить, тут все очень-очень важно.

Надо так. Надо, чтобы тебе только-только исполнилось восемь лет, и в холодильнике еще лежал последний черствый кусок именинного торта, но торта не хочется совсем, а хочется мороженого, потому что – ну, все-таки уже лето, его затем и придумали, чтобы мороженое есть.

А на улице уже совсем тепло, солнце светит, и третий день никакого дождя – и правильно, и не надо! Сирень уже оцветает понемногу, жасминовые кусты начали распускаться, а трава во дворе выросла густая, и это тоже важно для игры: вдруг падать придется? Так вот, падать надо на траву, чтобы мягко было и не больно, а только смешно. И еще надо, чтобы бабочки-капустницы, лимонницы и пожарницы всюду летали, и еще мелкие голубенькие, хорошие такие – не знаю, как они называются. Но это не важно, лишь бы летали, они очень нужны – не для дела, а для красоты.

И вот надо однажды проснуться субботним утром и обнаружить, что дома никого нет. И тут же вспомнить, что папа уехал на рыбалку, он аж в четыре утра вставал, чайник на кухне свистел, а мне потом приснилось, что большой пароход прямо от нашего забора отчаливает, и папа на этом пароходе капитан, а я ему из окна машу, хороший был сон… Ну вот, значит, папа на рыбалке. А мама ушла на работу, она по субботам работает иногда, раз в месяц примерно так бывает, у них в поликлинике, она говорила, какой-то скользкий график. Я немножко не понимаю, что это значит, потому что скользкий бывает лед, а график – это ведь просто картинка, схема, листочек бумаги на стене, у нас в классе такой график висит, чтобы было понятно, чья очередь доску вытирать и цветы поливать после уроков. Вот и у мамы на работе график, чтобы знали, кто когда на работу должен приходить, и не ссорились. Как он может быть скользким? Но мама говорит, значит так и есть, наверное…

Дома никого нет, а в кухне на столе под салфеткой стоит для меня завтрак: два бутерброда с сыром, четыре печенья и уши от шоколадного зайца, которого мне вчера мама с папой не разрешили доесть, сказали, нельзя много сладкого сразу, а сами, между прочим, коробку шоколадных конфет за вечер слопали вдвоем и еще полбутылки вишневой наливки выпили, а уж она такая сладкая, что аж горькая от сладости, и горло печет… Ну зато хоть зайца моего не доели, а мне оставили. И еще оставили чай в термосе, с сахаром и лимоном, как я люблю. Они думают, я не умею плиту включать, ну и пусть думают, так даже лучше, а то вот чай пришлось бы сейчас делать, а я даже не знаю как, и вообще из термоса вкуснее получается, как будто в походе.