Макс Фрай - Первая линия. Рассказы и истории разных лет [litres]

Отсмеявшись, Оле-Лукойе повалился на постель маленького Клауса и захрапел. Маленький Клаус вздохнул, уронил с ночного столика прадедушкино надгробье и свернулся калачиком на коврике. Будить Оле-Лукойе мальчик не решался, поэтому сам убаюкивал себя сказкой. «Жили были восемь голов, – бормотал маленький Клаус. – Жили они себе были, а может, и не было их никогда…»

В эту ночь маленький Клаус спал без снов, а утром впервые в жизни проснулся с головной болью.

Оле-Лукойе уже ушел. На опустошенном ночном столике лежали концы вчерашней сказки, так толком и не рассказанной. Один конец был хороший, другой плохой. Они шевелились и жалобно пищали.

Маленький Клаус принес им блюдце с водой и овсяное печенье. Но концы не могли ни есть, ни пить, и к вечеру умерли. Ничего удивительного: концы нерассказанных сказок долго не живут.

Маленький Клаус немного поплакал над обоими концами, а потом позвал маму. Они взяли красивую коробочку из-под разбитых поутру надежд юной горничной и похоронили концы нерассказанной сказки в саду. На похороны прилетели Соловей и Шмель, и еще прикатились горошины. Маленький Клаус не смог их сосчитать, потому что умел считать только от нуля до одного.

Похороны вышли очень хорошие. Матушка играла на бас-геликоне, а батюшка станцевал вприсядку. Маленький Клаус развеселился и отправился есть поминальный студень.

А Оле-Лукойе в его спальне больше не появлялся. Наверное, ему было стыдно.

Фрагменты «Энциклопедии вымышленных непристойностей» были написаны в самом конце 2000 года специально для антологии «Книга непристойностей», которая, по иронии судьбы, стала первым составленным мною сборником рассказов, т. е. началом большого, на целое десятилетие затянувшегося проекта, который несколько лет спустя получил название ФРАМ.

Название, конечно же, рифмуется для пытливого читателя с «Книгой вымышленных существ» Борхеса; впрочем, никакого иного родства с текстами Борхеса у «Энциклопедии вымышленных непристойностей», по-моему, все-таки нет.

Что касается текстов, вымышленные непристойности по-прежнему мне очень нравятся. И чем дальше, тем больше удивляют. Так и хочется спросить: «Что творится в голове у автора?»

Впрочем, ответ на этот вопрос мне прекрасно известен.

Ушнерчи , что живут в лесах на берегах реки Кхромь, крайне непристойным считается упоминание родителей, особенно в беседе с чужими, посторонними людьми. Шнерчи полагают, что, заводя разговор о родителях, человек напоминает собеседнику, что когда-то тот был сгустком мерзостной слизи, обитавшим в чужих внутренностях. Родителей в данном контексте воспринимают именно как свидетелей и соучастников этого позорного периода человеческого существования.

Вполне естественно, что подобное отношение к родителям не могло не отразиться на жизненном укладе племени. Младенец находится с матерью и отцом лишь до тех пор, пока не начинает говорить. Шнерчи убеждены, что именно умение разговаривать свидетельствует о способности осознавать настоящее, вспоминать прошлое и планировать будущее; они полагают, что в тот день, когда ребенок произнес первое слово, он непременно задумается о тайне своего происхождения и, возможно, будет шокирован воспоминаниями о нечистоплотных подробностях зачатия и внутриутробного бытия. Долг любящих родителей, по мнению шнерчи, состоит в том, чтобы как можно скорее оказаться вне поля зрения ребенка и не напоминать ему своим видом об ужасах недавнего прошлого. Поэтому младенца поспешно относят в специально отведенное для таких целей место и оставляют там, в надежде, что дежурные жрецы сиротского обряда найдут его в ближайшие же часы и, дождавшись благоприятного момента, когда молодых лун на небе будет больше, чем ущербных, передадут найденыша на воспитание той семье, на которую укажет гадание. Так оно обычно и случается, хотя местные старики помнят случаи, когда младенцы таинственным образом исчезали с Сиротской поляны. Шнерчи полагают, что пропавшие дети были усыновлены лесными духами или даже бездетными богами; наши исследователи, однако, опасаются, что несчастные малютки стали жертвами мелких хищников поэлли, каковые обильно плодятся и сытно кормятся на берегах Кхроми.

Случается, что очень близкие друзья или влюбленные в минуты величайшей откровенности признаются друг другу, что у них есть родители, и потом подолгу плачут в объятиях друг друга; наиболее смелые и раскованные даже способны измыслить и поведать собеседнику некоторые эпизоды из совместной жизни с родителями (принимая во внимание юный возраст, в котором шнерчи покидают отчий дом, трудно предположить, что такие воспоминания могут иметь настоящую ценность).