Инна Гофф - Рассказы

– Сегодня на ужин сосиски, – сказала Дорофея. Она была в сиреневом платье с глубоким вырезом. И в янтарных бусах. – Безумно хочется! Как вы считаете, мне можно сосиски?

– Милая Дорофея Юрьевна, – сказал он, делая ударение на каждом слове. – Вам можно все! ВСЕ НА СВЕТЕ ВАМ МОЖНО!.. Все, кроме зернистой икры!..

– Какой вы! – сказала она кокетливо. И очень удивилась, увидев в его глазах слезы.

1970

Совещание по качеству, которое проводил он по четвергам, закончилось, как всегда, в тринадцать ноль-ноль, а спустя четверть часа он, уже в шляпе, в тонком осеннем пальто, сухой и легкий, спускался к машине, ожидавшей его возле входа в управление.

– Шёметом, Вася, – сказал он, садясь рядом с шофером. – К речному вокзалу.

– Есть к речному вокзалу, – сказал Вася. И черная «Волга» с белыми занавесками на заднем стекле понеслась, чуть превышая предел дозволенной скорости. Был ветреный солнечный день, неожиданно яркий после долгого ненастья. Такие в середине октября уже редкость, они стоят отдельно один от другого, и так же отдельно сохраняет их память. Впрочем, Кульков уже знал, что этот день будет особенным и запомнится.

Перед совещанием Анфиса, его секретарь, заглянула в кабинет и сказала своим тихим и всегда как будто испуганным голосом, который его раздражал:

– Николай Семенович, вас какая-то женщина… Вторично звонит. Приезжая…

Кульков поднял трубку и услышал:

– Кулёк, это ты? Наконец-то!..

Голос ее он сразу узнал – низкий, с хрипотцой. Таким же был он и в школьные годы, когда она не была еще певицей, а просто девчонкой с лиловой кляксой от ручки на указательном пальце. И на контрольных списывала у него задачи по арифметике.

– Нонка, ты? – обрадовался он. И – на ее вопрос, как он ее узнал: – Начнем с того, что меня уже лет тридцать никто не зовет Кульком…

Он посмотрел на часы – до начала совещания оставалось семь минут.

– С лирикой потом, – сказал он. – Тебе нужна гостиница? Прекрасно. В половине второго я буду у тебя…

За семь оставшихся до совещания минут ему удалось выяснить, что здесь проходили ее гастроли, что они кончились и пианист уже уехал, а она задержалась на день.

– Чтобы тебя повидать, – сказала она.

«Свожу ее на охоту, – решил он. – Небось никогда не была…» И вызвал секретаря.

– Охота не отменяется? – спросил Вася, объезжая блестевшую на солнце лужу. – Денек-то как по заказу…

– Подожди, Вася! – сказал он. – Ничего без меня не отменяй. Что надо, я сам отменю…

– Есть не отменять, – сказал Вася. Он пять лет возил Старика – так называли теперь на заводе прежнего директора, ушедшего на пенсию, – и вот уже двенадцать лет возит Кулькова. Он возит его через день, в очередь с напарником. Верней с напарниками, потому что, в отличие от бессменного Васи, они часто меняются. Кульков человек крутой, с характером. Любит точность. Вася его не подвел ни разу, и Кульков это ценит. Особенно после того случая, когда из-за одного салаги чуть не опоздал на первомайскую демонстрацию. Салага был уволен, но Кульков иногда вспоминал о нем, приводя по памяти начало объяснительной записки: «Мы, молодежь, гуляли до утра»…

Этот волжский город был построен так, что все его улицы, как бы хитро они ни были сплетены, все же приводили в конце концов к тому главному и самому прекрасному, что было здесь, – к Волге. И сейчас она уже мрачновато блестела и ширилась впереди, в конце улицы, которая словно текла с горы и вливалась в реку.

– Денек как на заказ, – повторил Вася, втайне надеясь этим повторением напомнить директору о внезапно назначенной охоте. Все было готово, и моторист дядя Миша ждал их в Сарбае, чтобы переправить за Волгу, на острова…

– Понял твою несложную мысль, – сказал Кульков, улыбаясь чему-то своему.

На «несложную мысль» Вася не обиделся, это была одна из тех поговорок, которыми сыпал директор, когда был хорошо настроен. Зато не в шутку обиделся как-то Петрухин из главка, которого Кульков совсем не хотел обидеть. Наверное, тот считал свои мысли исключительно сложными…

«Почему я спросил ее о гостинице? – думал Кульков. – Привык, что всем от меня что-нибудь надо… А ей ничего не надо. „Просто, чтобы тебя повидать“… Умница, – думал он. – „Просто, чтобы тебя повидать“. В этом что-то есть! Встретиться, вспомнить, что ты Кулёк, а не директор завода, и не шеф, и не Никола, как зовет жена, и не батя, как зовет сын».

Здание речного вокзала было новое, и в нем удачно сочетались удобство с невыразительностью – неотъемлемые свойства типового проекта. В одном крыле находилась гостиница, в другом ресторан. В вестибюле администратор, узнавший его, закивал ему издали.