Инна Гофф - Рассказы-исследования

Чехов чуть не проговаривается в черновике письма жене Суворина, с которой в ту пору был близко дружен, объясняя ей свое бегство из Петербурга после провала «Чайки». Там есть строчка без всякой связи с другими:

«Представьте, я чувствую, что я влюблен»

В беловом тексте эта строчка отсутствует.

Кто она, в любви к которой признается Чехов и сам же это вычеркивает? Не та ли, которой он обещал ответить со сцены на многое?

Та, что послала ему брелок с зашифрованными словами: «Если тебе понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее», – и сидела «в амфитеатре, с правого края, около двери» на первом ужасном представлении «Чайки». Вспыхивала и бледнела, ожидая обещанного им ответа.

Его отчаянье от провала спектакля усиливалось от ее присутствия в зале. Услышала она его? Поняла?..

Он ей ответил – на многое – устами Тригорина.

Это ей, пишущей рассказы, он исповедуется в том, что есть жизнь писателя, – «я должен писать, я должен писать, я должен…».

Устами Тригорина он обращается к ней:

«…и нет мне покоя от самого себя, и я чувствую, что съедаю собственную жизнь, что для меда, который я отдаю кому-то в пространство, я обираю пыль с лучших своих цветов, рву самые цветы и топчу их корни. Разве я не сумасшедший?..»

Это ее, а не Нину Заречную благодарит он устами Тригорина за брелок: «Как грациозно! Прелестный подарок!»

И столько раз, почти назойливо, произносит сам начертанное на брелоке – чтобы она запомнила: «Страница 121, строки 11 и 12…»

И она запомнила. Сквозь хаос провала, сквозь возмущение и хохот, мешавшие слушать, для нее звучало: «Страница 121, строки 11 и 12…»

Вернувшись домой, она прочитала его ответ в томике своих рассказов: «Молодым девицам бывать в маскарадах не полагается». Это не был ответ на многое. Лишь на то, что он получил ее брелок и знал, с кем пьет шампанское в день маскарада в суворинской ложе.

Сосредоточась на этом, запоминая страницу и строчки, она упустила другое. Ответ Чехова был многозначен. Монолог Тригорина необычайно серьезен для самого Тригорина. Можно сказать, Тригорипу поручено здесь высказать мысли Чехова. Ему же, Тригорину, поручено произнести слова благодарности и любви.

Вспомним еще несколько его реплик.

« Тригорин (В раздумье). Отчего в этом призыве чистой души послышалась мне печаль и мое сердце так болезненно сжалось?»

Ответ на ее брелок. Ее – не Заречной.

« Тригорин.Такой любви я не испытал еще».

И дальше, отзываясь на слова Нины Заречной: «Мы увидимся в Москве», – Чехов как бы подсказывает ей их будущую встречу устами Тригорина: «Остановитесь в „Славянском базаре“… Дайте мне тотчас же знать».

Подсказана их неудачная встреча в Москве. От премьеры «Чайки» до того рокового марта менее полугода. (Встреча в «Славянском базаре» состоялась позднее у Гурова и Анны Сергеевны в «Даме с собачкой».)

…Он приехал в Москву, как они с ней условились, несмотря на то что всю ночь не спал, – мешал сильный кашель. В письме к Лидии Алексеевне Авиловой он написал:

«…задержать меня дома может только болезнь».

Но и болезнь не задержала его…

Он остановился в гостинице «Большая Московская», может быть, потому, что в «Славянском базаре» жил Суворин, а ему не хотелось лишних свидетелей. В тот же день он послал ей записку с посыльным с просьбой прийти к нему ввиду его нездоровья. Но когда обедал с Сувориным в «Эрмитаже», пошла кровь горлом…

Суворин увез его к себе, и его мучило, кроме всего прочего, еще и незнанье, получила ли она его записку, придет ли к нему…

Пролежав в номере Суворина больше суток, он вернулся к себе в «Большую Московскую».

«Надо знать, что 24 утром, когда я еще спал, Чехов оделся, разбудил меня и сказал, что уходит к себе в отель. Как я ни уговаривал его остаться, он ссылался на то, что получено много писем, что со многими ему надо видеться и т. д.»

Вернувшись утром к себе в гостиницу, он не нашел ответа от той, к которой спешил.

Он не знал, что она уже была у него, отправив с тем же посыльным ответ, что будет вечером. В восемь часов. Не знал, что, не застав его, она ушла обиженная, оскорбленная. Ушла, отыскав среди прочей нераспечатанной почты свою записку и унеся с собой.

Больной и слабый, он снова шлет ей записку – сообщает о случившемся и кончает словами:

«…пролежал более суток – и теперь дома, т. е. в Больш. моск, гостинице.

Просмотрев корреспонденцию Чехова тех дней, легко заметить, что, кроме брата Ивана, которому он пишет: «Побывай у меня, кстати, есть дело», видеться он ни с кем не собирался.