1 ...8 9 10 12 13 14 ...63 Сидящий рядом человек был высок, худощав, с широкими плечами и сравнительно небольшой головой. Над лицом нависал выпуклый лоб, по которому разметались спутанные рыжие волосы. Длинные казачьи усы и небольшая бородка, пронзительный взгляд стальных глаз. Одет он был в красно-желтый монгольский халат с генеральскими погонами. При свете ламп тускло поблескивали вышитые серебряными нитками двуглавые орлы на погонах. На груди висел Георгиевский крест.
– Вы же его собственноручно, – только и мог пролепетать Виктор, указывая пальцем на крест, и смутившись, поправился, – то есть, своими зубами изгрызли в тюрьме, чтобы большевикам не достался… – Виктор, будучи не в силах отвести взгляд от сверливших его глаз барона, покрылся потом.
Унгерн усмехнулся:
– Не уничтожь тогда я свой орден, лежал бы он сегодня в чьей-нибудь коллекции. Не для того мне его дали.
Виктор хотел спросить Романа Федоровича о том бое, за который был пожалован Святой Георгий 4-ой степени, но он уже и так знал ответ: «Вы не знакомы с обстановкой».
Унгерн нарушил молчание:
– Вы так долго думали о моей персоне, что я вынужден был как-то ответить вам… Но вы зря думаете, что я что-то скрывал. У меня не было тайн от моих людей. И вообще я таков, какой я есть…
– Роман Федорович, мне так хотелось, чтобы не было этой бессмысленной жестокости. Зачем вы унижали достоинство белых офицеров, ставили их в обоз, заставляли пасти скот, вместо того чтобы доверять им командование людьми? Ведь они были прекрасными специалистами.
Барон опять усмехнулся:
– Вам теперь хочется, чтобы тогда победила Белая армия? Тогда бы не было и Советского Союза. Ведь это ваше Отечество. Впрочем, о чем сейчас говорить. Свершенного не объясняют. За то, что сделано, не увещевают, и в том, что было, не винят. Это лишено смысла. Ответ на свой вопрос вы прочтете в воспоминаниях одного моего казака. Вот его слова, они не мои: «За что вас, офицеров, оскорбляет дедушка (ну, вы знаете, так меня называли мои бойцы)? Только за дело. А хуже оскорблений, чем вы и все русское офицерство перенесли от своей же солдатни, которую науськали на вас их комиссары, представить трудно… На вас плевали, погоны срывали, вас били и убивали. Чтобы спастись от этого, вы бегали, прятались, меняли свой облик, свою речь, а иногда и убеждения. Распущенная солдатня охотилась за вами, а вы прятались по чердакам, в подвалах и стогах сена». Эти офицеры спасали свою шкуру, грабили страну и бежали за границу, оставив страну на растерзание красным. Если бы эти господа имели мужество с честью умереть за отчизну, наверное, история пошла бы по другому сценарию. Что же касается жестокости, то человечность редко сочетается с искусными речами и умильным выражением лица. Как говорит Конфуций, «если благородный муж лишен строгости, в нем нет внушительности». Чтобы стать несгибаемыми в борьбе, белым офицерам надо было бы отказаться от многих желаний, кроме одного – желания спасти Родину.
Однажды, будучи на станции Даурия, я остановил эшелон. В вагоне первого класса оказалась довольно неприятная компания, которая терроризировала остальных пассажиров во время пути. Матрос Кудряшев, помощник комиссара по морским делам, который ехал во Владивосток по важному государственному заданию, подполковник, перешедший на службу к большевикам, какой-то чиновник и еврей из Харбина. Так вот, эти «товарищи» устраивали ежедневные кутежи и оскорбляли, как могли, благородную публику, особенно женщин. Этот матрос хвастался, что лично расстреливал белых офицеров, участвовал в казни 400 офицеров в Гельсингфорсе, которых утопили в проруби.
За зло надо платить по справедливости. Я приказал расстрелять его. Вы бы видели его в тот момент. Куда делась его наглость. Кудряшев ползал на коленях и умолял его простить, целовал сапоги моим офицерам, обещал преданной службы. Я брал к себе в дивизию пленных красноармейцев, и практически все они служили честно и не изменили мне. Но коммунистов я расстреливал. Это были подлые люди, которые могли менять свои убеждения в угоду обстоятельствам и своей пользе. Когда исходят только из выгоды, рождается лишь злоба. Если бы большевики почувствовали силу Белой армии, они, так же как тот матрос, молили бы о пощаде. Но, к сожалению, достойных людей в армии оказалось очень мало.
Ты думаешь, Виктор, что Великий Петр был не жесток? Или Александр Победитель? Важен результат. Если ты его достиг, о тебе говорят как о герое, а обо всех потерях говорят, что они были необходимы ради славы Отечества, и восторгаются беспримерным героизмом и отвагой готовых на смерть людей. Если же ты проиграл, то рассуждают о бессмысленных жертвах и невероятной жестокости вождя.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу