Виктор Кадыров - Золото Иссык–Куля

Северцов теперь сидел на льду. Вода на его одежде уже замерзла длинными сосульками.

– Как у Григория Силыча, все сгорело. Все труды погибли, – пробормотал Северцов непослушными губами.

– Вставайте, Николай Алексеевич, – пытался поднять его Стрижевский. Кучера он отослал в ближайшее селение за помощью. – Двигаться надо. Вы не должны погибнуть. Это же глупо. Вы прошли через столько опасностей, столько раз могли погибнуть. Неужели здесь, дома, вас ждет нелепая смерть? Вы обязаны жить!

Им удалось пройти шагов сто. Силы покинули Стрижевского, и он выпустил Северцова. Тот лег на лед и больше уже не встал. Стрижевский умолял его идти, но Николай Алексеевич твердил только: «Погибать так погибать». Вскоре он мог только шептать, и Стрижевский, наклонившись, услышал: «Василий Михайлович, позаботься, пожалуйста, о Софьюшке и Алексее. Не забудь и Сашеньку. Мне его оставил брат, умирая».

Когда через полтора часа пришла помощь, они нашли замерзший труп Северцова и обессиленного Стрижевского рядом с ним.

Возвращаясь назад в Петровское, Василий Михайлович с ужасом думал, как будет говорить Софье Александровне о гибели ее мужа, знаменитого путешественника и исследователя Азии Николая Алексеевича Северцова, и комок стоял у него в горле. Он думал о том, что сделает все возможное, чтобы свет увидел его работы. А что же было там, в погибшем портфеле? Теперь на этот вопрос никто никогда не даст ответа.

– Мама, посмотри какая замечательная кукла, – восторженно закричала Кристинка, одной рукой теребя за рукав Вику, а другой указывая на стоящую в витрине магазина куклу. Игрушка действительно привлекала внимание прохожих. Возле витрины стояла еще одна мамаша с девочкой около шести лет от роду, которая настойчиво требовала от матери «купить ей сестренку». Вика подошла ближе к витринному стеклу. Кукла была довольно большой, почти одного роста с пятилетней Кристинкой. Обычная одежда малыша – легкая курточка и джинсы – придавала кукле сходство с заблудившимся ребенком. Казалось, маленькая девочка по ошибке забралась в витрину магазина и ее закрыли там на ночь. Но больше всего поразило Вику даже не лицо и волосы куклы, которые были натурального цвета и фактуры, что усиливало ощущение от нее как от настоящего ребенка, а глаза – большие и выразительные. Часто просматривая глянцевые журналы, Вика иногда встречала такие глаза у фотомоделей. Обычно красавицы, демонстрирующие наряды и аксессуары, как бы ни были они милы и привлекательны, особого интереса у Вики не вызывали. Они были обязательным приложением к коллекциям модных одежд. Их взгляд был пустой и плоский. Но изредка Вика не могла отвести глаз от портрета безвестной фотомодели. Лицо затмевало наряд. В глазах светился ум. Взгляд бездонных глаз вызывал тревожные и волнующие чувства. Вика могла подолгу разглядывать портрет, удивляясь, что простое созерцание чужого лица не надоедает, а, напротив доставляет эстетическое наслаждение.

Сейчас, стоя у витрины, Вика поняла, что именно взгляд куклы привлек ее внимание. В нем светился ум. Глаза молили о помощи. Пухлые щеки и слегка увеличенная голова кукольной девочки будили в душе инстинктивные чувства матери. С полных полуоткрытых губ куклы, казалось, вот–вот сорвется тихий шепот: «Забери меня отсюда, мама». На глаза непроизвольно навернулись слезы. Вика мотнула головой, отгоняя наваждение.

Кристинка продолжала настойчиво трясти ее руку:

– Мама, я хочу, чтобы ты ее купила.

– Кристи, у нас полный дом игрушек, – попыталась возразить Вика, – скоро маме с папой места дома не будет. У тебя же много кукол.

– А такой куклы нет! – отрезала дочка. – Если ты не купишь, я скажу папе. Он мне обязательно купит!

– Кристи, – умоляюще проговорила Вика, – такая кукла стоит, видимо, безумных денег. Ты же знаешь, я работаю всего полдня, у папы тоже есть проблемы на работе. Мы не можем тратить деньги только на твои игрушки, нам еще и жить надо, кушать. Ты же большая девочка, должна понимать это.

– Извините меня, пожалуйста, фру, – Вика вздрогнула от неожиданности. Она не заметила, как к ним подошел служащий магазина. Сколько времени он стоял рядом и что он слышал из ее разговора с дочерью, Вика не знала, и это ее рассердило.

– Извините меня еще раз, что я вмешиваюсь в ваш разговор с этой милой фрекен, – мягко продолжал мужчина, средних лет, с безукоризненным пробором прилизанных волос, одетый в какой–то синий фирменный сюртук с пришпиленным на груди бейджем. – Я хотел бы, если конечно вы не возражаете, немного рассказать вам о нашем новом товаре.