Кристиан Барнард - Нежелательные элементы

— Как скоро ты сможешь оперировать?

— Я еще не знаю, — ответил он смущенно. — Слишком много непредвиденных осложнений. Прежде чем сделать следующий шаг, мы должны быть абсолютно уверены…

— Я хочу, чтобы ты оперировал Джованни. Но приблизительно когда это может быть?

— Месяца через два-три. Самое позднее — весной.

Она кивнула.

— Я останусь. И буду ждать столько, сколько потребуется.

Она говорила очень спокойно и сдержанно. Но настороженная напряженность ее лица вдруг смягчилась. Как будто, подумал Деон, наблюдая за ней, пришла ее весна. Пришла весна, хотя только-только наступила зима.

А может быть, она пришла и ко мне, подумал он.

Они задержались у дверей, пока он подавал ей пальто. Какая-то вошедшая в ресторан дама вдруг резко остановилась, обернулась, пристально на них посмотрела.

Деон перехватил ее взгляд и узнал Джиллиан Мурхед, хотя и не сразу.

С севера, с гор, дул горячий ветер.

Вылезая из машины у дверей больницы, Деон подумал, что хорошей погоде как будто пришел конец. Почти неделю один солнечный, золотой день сменялся другим, и все уже решили, что наступила ранняя весна. Но этот ветер, который казался жарким, сухим дыханием самой Африки, пророчил другое: зима еще впереди.

Ветер с гор всегда действовал на него плохо. Он знал, что скоро у него разболится голова. Когда он был ребенком, отец говаривал, что этот ветер дует прямо из адских врат. И но совпадению, нет ли, горный ветер нередко предшествовал какому-нибудь несчастью, пусть всего лишь простуде или гриппу.

Он начал обход, испытывая от этой тяжелой духоты такое ощущение, словно одежда ему мала. Свое раздражение он срывал на окружающих, искал, к чему бы придраться, находил и не скупился на резкие выговоры. Последней каплей было открытие, что больной, которому он накануне делал замену митрального клапана, до сих пор еще не вполне пришел в сознание.

Он гневно обрушился на дежурного в послеоперационной, нового в их отделении человека, откуда-то из Средней Европы.

— Что здесь происходит, черт побери? Почему меня не поставили в известность?

Тот пробормотал что-то невнятное. Вопреки всякой логике это еще больше взбесило Деона.

— Что вы мямлите? Да отвечайте же!

Тут вмешался Робби Робертсон.

— Полагаю, при шунтировании в сердечную мышцу попал воздух, — сказал Робби, — он проник в головной мозг и вызвал кислородное голодание.

Деон скривил губы.

— Спасибо. Это я и сам способен сообразить.

— Но его-то вины тут никакой нет, ведь так? — сердито спросил Робби.

Окружающие неловко переминались с ноги на ногу и смотрели на мониторы, на графики по стенам, на потолок — куда угодно, только не на Деона с Робби.

Уязвленный, Деон огрызнулся:

— Возможно. Но он мог бы потрудиться и позвонить мне, верно? Что он, собственно, собирался делать? Звонить мне после того, как больной умрет?

Робби пожал плечами.

— А что тут можно сделать? Только ждать и надеяться на лучшее. Тут никто ничего сделать не может. Даже вы.

Подспудный вызов был столь же несомненным, как и неожиданным. Все вокруг настороженно затаили дыхание. Деон сощурился.

— Послушайте, Робби! Пока я заведую этим отделением, я желаю знать все, что здесь происходит. Все, до последней мелочи. Это ясно?

Робби отвернулся, снова пожав плечами. Они закончили обход в тягостном молчании.

К тому времени, когда Деон уехал из больницы, его гнев прошел, сменившись раскаянием за эту вспышку. Ему надо бы отделаться от привычки — набрасываться на своих сотрудников в присутствии остальных, а порой так даже и в присутствии пациентов. Можно найти причину в погоде, в общем положении вещей, в том, что такой уж у него характер.

Тем не менее правда, что в их давние приятельские отношения с Робби вкралась тень враждебности. Робби никогда не отличался почтительностью, но всегда безоговорочно признавал Деона главой отделения кардиологии во всех смыслах этого слова. Последнее время, однако, он все чаще резко возражает и ставит под сомнение решения и указания Деона.

Сегодня утром Робби был безусловно неправ. Даже если он считал этот выговор несправедливым (каким он и был), признал Деон, испытывая легкие угрызения совести, ему следовало бы промолчать. А теперь, сознательно или нечаянно, он выступил в роли защитника молодых сотрудников, и это легко может привести к разладу.

Деон медленно поднимался по лестнице, внезапно почувствовав себя старым и уставшим от жизни. Что-то рушилось в стране его грез. Не было больше прежней верности и товарищества.