Кара МакКенна - Трудное время

И я надеялась, что никто и никогда не будет таким, никто кроме Эрика.

— Ты отлично смотришься, — сказал он мне. Насколько я могла судить по его голосу, он смотрел в зеркало. Я попыталась представить нас. Но, возможно, мне не нужно воображение. Я открыла глаза и отыскала отражение. Зеркало стояло под наклоном, так, чтобы он мог видеть мой рот на своем члене, а мне было видно его лицо. Натянутая шея, напряженные черты лица, черные глаза в тусклом освещении расширились, уловив мой взгляд на себе.

— Боже, — пробормотал он, его толчки на мгновение затихли. Мой взгляд воздействовал на него, конечно же, как и все остальное, что делал с ним мой рот.

Я схватила его за бедра, вонзая свои ногти, и он отреагировал, протолкнувшись глубже. Он терял самообладание — это выдавали его суженные глаза и приоткрытые губы.

В своих письмах он признавался, что хотел бы кончить мне в рот. Чтобы я попробовала его. Я ждала это сейчас, с нетерпением, страстно желая этого. Предвкушала это.

Все его тело затряслось.

— Черт, Энни. Я сейчас кончу.

Хорошо. Сделай это. С мощным стоном он подался назад, и вышел. Воздух затопил мой рот и горло, и я с удивлением наблюдала, как он обхватил себя кулаком возле головки, задав жесткий и быстрый такт. Рука дергалась, он ловил воздух, обхватил мое плечо свободной рукой, и сдался. Его разрядка была долгой и горячей, замазав мою ключицу и вершину моей груди.

Грязно, мерзко, идеально. Его рука дрожала, когда он успокаивался, а я прислушивалась к его дыханию, с легкими стонами на выдохе.

— О, — выдохнул он, и его рука отпустила мое плечо. Наши глаза оставили отражение, встретившись лицом к лицу напрямую. Его взгляд тут же упал на трофей, которым он пометил меня.

— Дерьмо. Подожди…

— Нет, — сказала я, и поднялась на ноги.

Как ни в чем не бывало, я подобрала с пола свою кофточку и, вытерев, плюхнулась на матрас. Меньше всего мне хотелось, чтобы Эрик решил, что его действие было слишком непристойным для моей тонкой душевной организации.

Я улыбнулась ему, и с трудом могла припомнить, почему я так злилась на него раннее. То чем мы занимались с ним, вытеснило все мысли из моей головы.

— Иди сюда, — сказала я, сгибая палец.

Он подчинился, его грудь по-прежнему тяжело поднималась и опадала, в глазах легкое изумление. Он просто заснет, не удовлетворив меня? Я почти надеялась на это, странно, но я была без ума от его эгоистичной стороны.

— Прежде чем ты спросишь, — сказала я, положив его руку себе на талию, и поцеловав его в лоб. — Это было хорошо. Все чем мы только что занимались. Спасибо тебе.

— Ладно. Хорошо. — Его голос звучал неуверенно, но не огорченно.

— Я хочу увидеть все твои стороны. Даже жадные и грязные. Я хочу, чтобы мы были друг для друга всем, чем могут быть два человека… всем, но не вредоносными.

Он кивнул, с непроницаемым выражением лица.

— Ты в порядке? — спросила я, обхватывая его лицо.

Он вздохнул, закрыв глаза.

— Ты хочешь увидеть все эти стороны меня… все кроме той, что заставляет меня отправиться к сестре и быть с ней рядом, через несколько недель. Та сторона, которая была способна на нечто такое, из-за чего меня закрыли. И она может быть настолько ужасной, что я могу потерять тебя из-за этого.

Мое сердце кольнуло, все былые чувства нахлынули на меня, и все внутри похолодело.

Потеряет ли он меня, если отправится домой? Могу я поступить так с ним? Могу я поступить так с собой? У меня не было ответа. Чего я пыталась добиться, установив такие жесткие рамки? Не дать ему навредить самому себе, рискуя ввязаться в очередную заварушку, и заработать еще больше лет за решеткой. И ради чего? Ради безопасности его сестры, или ее чести. Я понимала, что это много для него значит. Но будущее этого мужчины было тоже ценным. Как и то, что было между нами.

Только этого не достаточно для Эрика Коллиера.

Глава 18

Я злилась на Эрика еще около недели. Не строила из себя снежную королеву — ничего подобного, но сбавила обороты. Новогоднюю ночь в пятницу мы провели раздельно, обменявшись, только друг с другом натянутыми новогодними пожеланиями, когда время перевалило за полночь.

— С Новым годом, — сказали мы одновременно.

А он добавил:

— Я люблю тебя. Ты же знаешь?

— Я знаю. А я люблю тебя. — Так почему же ради всего святого я не с ним? Без него в моей постели? Без него в моем теле? Кто из нас причинял боль сейчас?

Я не считала, что ставила ему ультиматум, или наказывала его, или пыталась ему сказать, «Делай, как я говорю, или никакого секса». Я просто боялась и запуталась, и нуждалась в пространстве. Со временем удивление спало и ситуация перестала казаться критической, а вместо этого начала вызывать тревогу.