Макс Фрай - Большая телега [litres]

Я пожал плечами.

– Действительно впечатляет. Всегда знал, что я немного с придурью, но как-то не догадывался о ее масштабах. Но ты имей в виду, я просто человек настроения. И, что особенно прискорбно – чужого настроения. То есть, когда вокруг меня все страдают, это совершенно невыносимо. И я, понятно, говорю и делаю разные глупости – просто чтобы разрядить обстановку. Это мне обычно удается. Ну и не секрет, что когда человек по какой-то причине твердо верит, что все будет хорошо, ему воздается по вере. Жизнь любого человека – зеркальное отражение его представлений о ней. В этом смысле, каждый действительно творец своего счастья. И несчастья. Второе, понятно, получается лучше – мы же унылые все, нервные и озабоченные. А я – типичный придворный шут в изгнании, поднимать настроение окружающим – то, что я действительно умею. Но в этом нет ничего из ряда вон выходящего.

– Может быть, – говорит Феликс. – Все может быть. Неважно. Совершенно неважно, как ты сам все это объясняешь – мне или даже себе. Важно, что ты это делаешь. И у тебя всегда получается – это факт.

– Ладно, – вздыхаю, – как скажешь. Мне не жалко. Так чего ты от меня хочешь? Чтобы я сказал тебе: «Все будет хорошо»? Пожалуйста: все у тебя будет хорошо. Уже хорошо.

– Еще как хорошо, – серьезно кивает Феликс. – Я тебя нашел, ты меня не послал подальше, сидим, разговариваем. Лучше не бывает. А теперь покажи мне мою дверь, пожалуйста. Знал бы ты, как меня сейчас колбасит, аж в глазах темно. И земля под ногами какая-то… жидкая. Хорошо еще, что мы сидим.

Ишь ты. А со стороны не заметно. Или врет, или самоконтроль у этого мальчика такой, что мне и не снилось. Когда меня самого колбасит, это, по-моему, за пару километров видно.

– Сейчас я еще кое-что тебе расскажу, – тихо, уставившись в стол, говорит Феликс. – Тебе, наверное, не понравится. Но ты, пожалуйста, потерпи. Если хочешь, давай договоримся, что я – да, псих. Но тихий и безобидный. И если ты выполнишь мою просьбу, я от тебя отстану.

– Выкладывай.

– Четыре дня назад ты мне приснился, – невольно повинуясь законам жанра, мальчик перешел на таинственный шепот. – То есть, ты мне и раньше снился, часто и в разных обстоятельствах, но это не обязательно что-то значит, я же думал о тебе все время, информацию собирал, понятно, что мозг во сне был вынужден как-то ее перерабатывать. Но последний сон – совсем другое дело. Ты был очень сердит. Кричал на меня: «Какого черта ты тянешь? Времени совсем не осталось. Я что, сам должен тебя искать?» Но все это тоже ладно бы. Потому что потом ты дал мне ключ и сказал: «Когда найдешь меня, отдашь обратно, после этого из меня веревки можно будет вить. Только смотри не потеряй, у меня дубликата нет». Я проснулся, а ключ в кулаке, так сжимал его, что палец до крови поцарапал – видишь, еще не зажил… Вот он, отдаю, как договаривались.

И протягивает мне маленький синий, почти игрушечный ключик от моего берлинского почтового ящика. В начале недели я заезжал домой, но задерживаться не стал – у меня там друзья живут, пока я в разъездах. Так вот, почту я тогда достал, значит ключ был при мне. А потом? Фиг знает. Но оставить его я мог только в берлинской квартире, ну или по дороге посеять, неважно. Важно, что в Ольгином доме я этот ключ не терял, поэтому единственное разумное объяснение отпадает. Как же я этого не люблю.

Но вслух я говорю только «спасибо», беру ключ и кладу в карман.

– Так ты покажешь мне дверь? – нетерпеливо спрашивает Феликс. – Думай что хочешь, но, кажется, для меня это вопрос жизни и смерти.

– Значит так, – я решительно поднялся из-за стола. – Давай договоримся. Сейчас мы пойдем, прогуляемся, заодно поглядишь на Нордхаузен, вот уж воистину благословенное захолустье. По дороге найдем для тебя какую-нибудь симпатичную незапертую дверь – заходи на здоровье и делай там что хочешь. Но это – все. Я имею в виду, ты не будешь потом уныло ходить за мной повсюду и просить найти какую-нибудь другую дверь, поволшебней, потому что с этой ничего не вышло. И больше никаких «секретных материалов». Дело о моих чудотворных слезах будет закрыто раз и навсегда. Если ты мне это твердо обещаешь, я не стану бросать тебя в Рейхенбахский водопад а, напротив, отведу на Бейкер-Стрит и куплю мороженое.

– Можно даже без мороженого, – серьезно сказал Феликс. – Хотя, если тут можно найти малиновый Мёвенпик…

Хороший все-таки ребенок. Хоть и псих. Опасный псих с ключом от моего почтового ящика. Интересно все-таки, откуда он его взял. Потому что если я действительно завел моду сниться незнакомым людям и раздавать им свое скудное имущество, добром это не кончится, надо как-то подвязывать.