Павел Кувшинов-Светлый - Весенний этюд в кошачьих тонах

К счастью, в этот день было не холодно и совсем безветренно. Погода располагала и к прогулкам, и к беседам. А они готовы были рассказать друг другу если не всё, то очень многое о себе.

Перво-наперво Роб получил ответ на вопрос, который не давал ему покоя с того момента как он увидел её рисунок. Почему она не поступила прошлым летом? Причина оказалась предельно простой — она слишком поздно решила поступать на базе девяти классов, а когда опомнилась, то экзамены уже шли, и документы у неё не приняли, как она не упрашивала. «Похоже на правду, только всё равно глупо терять целый год, имея такие способности!» — грустно подумал Робка.

И он рассказал ей свою «историю в искусстве». И про фломастеры с ароматами Франции, и про граффити с паркуром, и про четыре класса за два года в художке, и про свой скачок на третий курс училища.

— Какой ты молодец, ты же за четыре года сможешь сделать то, что другим порой не удаётся и за восемь! — восхищённо подытожила его рассказ Алечка. — Я так рада, что у тебя так здорово всё получается! Ведь ты сможешь поступить в институт в возрасте семнадцати, нет, даже шестнадцати лет! — продолжала она всё так же восторженно. — И ты знаешь, я бы никогда не подумала, что тебе, как и мне, всего четырнадцать — ты выглядишь старше.

— Я пару раз на спор проходил фейсконтроль в ночные клубы, — похвастался Роберт, — на самом деле там нет ничего сложного — возраст можно сыграть. Так ты тоже пошла в школу с шести лет? — спросил он с улыбкой, потому что у них опять обнаружилось что-то общее.

— Почти с шести с половиной, я в апреле родилась.

— Так-так, отсюда поподробнее, и какого числа?

— Седьмого!

— Типичный овен! — заключил Робка.

— А ты когда?

— Восемнадцатого июля!

— Нетипичный рак! — засмеялась Алечка.

— А ты веришь в гороскопы?

— Скорее да, чем нет, — на секунду задумавшись, ответила девочка, — знаешь, иногда сбывается, — грустно добавила она, — и, как ни странно, не только у людей… — продолжила Аля и замолчала.

Некоторое время они шли молча. Её что-то тяготило. Что-то очень глубоко засевшее, там застрявшее и незаживающее. Робка чувствовал это и не расспрашивал, чтобы не драть по живому. Он знал — сейчас не время. Но когда гнетущая пауза уже начала затягиваться, он повернулся к ней, и улыбнувшись, попросил:

— Расскажи мне, пожалуйста, «краткую историю жизни Алечки».

Алевтина словно внезапно вышла из гипнотического транса.

— Ну, кратко вряд ли получится! — уже с весёлыми искорками в глазах и деланной серьёзностью произнесла она, — слишком долго живу я на этой грешной земле! — важно поведала девочка и засмеялась. — Но я попробую.

Сосредоточенно нахмурив лобик, будто роется где-то в глубинах памяти она стала картинно живописать своё жизнеописание.

Она была волгодончанкой уже во втором поколении. Её дед с бабкой приехали по комсомольской путёвке строить завод «Атоммаш» ещё в советские времена, когда в новой части города было всего два дома. В общем, давно это было. Мать её родилась и выросла в Волгодонске. Здесь же закончила институт и пошла после его окончания работать на Атоммаш, где и познакомилась с будущим своим мужем и алиным отцом. Красавец-мужчина, передовик производства, высокая зарплата, не пьёт, не курит, любит до безумия. Ну что ещё надо для счастья? Расписались, получили двухкомнатную, строили планы. Началась перестройка с её перегибами и трудностями. Но они были счастливы вместе, и всё им было нипочём. Родилась Аля. Маленькое тёплое солнышко в их трудной в то время жизни. И говорить начала рано, и слух музыкальный, и рисовала лучше всех, и читать научилась в три с половиной года, и в школу с шести лет, и училась на пятёрки, и ребята с девчатами в школе любили и уважали.

— Ну сплошная радость, а не ребёнок! — опять рассмеялась Алечка.

Кроме основной школы она успевала ещё учиться в музыкальной по классу фортепиано и заниматься гимнастикой в спортивной. После пятого класса она поступила в художественную школу и две другие канули в лету. Там она проучилась пять лет, с нулевого класса по четвёртый. А потом вот сорвалась и прикатила в столицу в родной тётке Вале поступать в художественное училище. Правда, опоздала, зато теперь даже работает, а не совсем сидит на шее у родителей. А остальное он и сам видит.

— Краткость — сестра таланта! — зааплодировал Робка, смеясь, — а что же ты прикидывалась в актовом зале, что не имеешь к музыке никакого отношения?