Павел Кувшинов-Светлый - Весенний этюд в кошачьих тонах

wild_kitty: Превед мальчег как прошёл праздничег засчитнечега:)

Робку слегка покоробило от банального ника, но на бота эта последовательность явно не походила. Нажав «разрешить» в первом окошке, он раскрыл диалог и набрал:

crazy_artist: Прошу прощения за мой ужасный албанский:), ты хто, девчонко?

wild_kitty: на атгатку три папыдки! — последовал ответ.

Роб клацнул «посмотреть данные пользователя» — в окошке кроме пола и возраста — четырнадцать лет, не было никаких данных. На аватарке торчала анимешка девочки с голубыми глазами, чёрной стрижкой каре и розовыми кошачьими ушками. Хитрость не удалась и наш «хацкер» пошёл «через другой порт»:

crazy_artist: Йа тибя знайу?

wild_kitty: ваздмождна… — ответила Китти.

crazy_artist: жжош?

wild_kitty: дык!

crazy_artist: аццкий отжег!

wild_kitty: йа аццкайа сотонаааа!

Собеседница явно была в сети не новичок. Ники всех своих знакомых Роб знал — они торчали у него в аське. То, что это шутка кого-то из ребят тоже было не похоже — никто так не общался. Он решил попробовать напрямую:

crazy_artist: а признацца?

wild_kitty: вод так простэнко? неа;-Р

Разговор не клеился, все мысли были о другом. Робка, уже начиная раздражаться, просто выключил компьютер, не желая тратить время на пустую болтовню, и пошёл спать.

Но сон не шёл. «Не слишком ли много совпадений?» — вертелось в голове. В самом деле, создавалось впечатление, что кто-то или что-то целенаправленно ведёт его к Але. Причём, ведёт странными тропами — и неведомыми, и знакомыми одновременно. Склонный к анализу Роб упорно пытался разложить всё по полочкам и сопоставить, но ничего не получалось. Потом его внезапно накрыла волна впечатлений приятно проведённого вечера, и, повинуясь этому тёплому приливу, душа его унёслась в волшебную страну сновидений.

Утром «студент прилежный» едва не проспал на нулевой урок, автоматом выключив будильник на мобильнике. На помощь пришёл «заботливо» припасённый мамой механический агрегат с двумя латунными шапками и молоточком сверху, загремевший чуть позже в другом конце комнаты. Сонный Роб походкой зомби пересёк комнату, выключил трезвон противно дребезжащего «антиквариата» и направился в кухню. Здесь он кинул пару кусков хлеба в тостер, зарядил кофе-машину на эспрессо и так же «по приборам» проследовал в ванную. Струи прохладного душа смыли остатки сна, и через десять минут наш юный талант уже доедал свой дежурный сэндвич и допивал последние капли просто необходимого сейчас кофе.

А в училище в мастерской рисунка его ожидал сюрприз. На портрет по рисунку группе тоже должна была позировать Аля. У опытного педагога всегда были свои взгляды на процесс. Решив, что дополнительное изучение натуры не помешает, он уговорил Алевтину позировать и здесь. Роберто был рад, слегка раздосадован и озадачен одновременно. Конечно, он был рад — ему очень хотелось видеть Алечку — это было понятно всем и без слов. Но как профессионал, а его, пусть с небольшой натяжкой и скидкой на возраст, но можно уже было считать профи, он понимал, что личная симпатии к «объекту» может сделать оба этих портрета как блестящими, так и провальными. И, наконец, его вчерашние догадки продолжали подтверждаться — судьба ещё больше сближала их — это вгоняло его в лёгкий ступор. Но самое главное, ему опять показалось, что это с ним уже было, и в памяти отчётливо всплыло ежедневное восьмичасовое пребывание вместе с Олечкой во втором классе, и желаемое, и вынужденное одновременно. Да, память — штука удивительная и жестокая одновременно…

— Ну, давай, дерзай, маэстро, — с хитрой улыбкой шепнул ему Васька, слегка хлопнув по плечу и сбив с мысли.

Очнувшийся «маэстро» огляделся — полгруппы, в основном девчонки, поспешно отводили от своего младшего одногруппника умилённо-улыбающиеся лица. Видимо, выражение его лица было по меньшей мере дурацким.

«Ну вот, начинается!» — тут Робка впервые посочувствовал знаменитостям, на которых постоянно нацелены тысячи глаз и объективов.

Стоит ли говорить, что в тот день нашему герою стоило громадных усилий собраться и настроиться на работу. Он делал всё возможное и невозможное, чтобы не утонуть в синеве её глаз, которые затмевали всё, что их окружало. Формы плыли, плясали, сминались и растягивались. После первой пары рисунка он уже с полным правом мог утверждать, что начал лучше понимать природу сознания Пикассо и Дали. Слава богу, что после перемены, на которой они просто молча стояли у окошка, взявшись за руки, всё пошло на лад. И Роб всё же смог доказать себе, что он действительно профи.