Макс Рублев - Не прислоняться

«…Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом?.. Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза, и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах…»

А началось это доброе утро с того, что в поезде немолодой мужчина достал из кармана конфету, развернул – и фантик бросил на пол. Когда я сделал ему замечание, он просто обматерил меня.

Если честно – мне уже все равно. У меня в кабине чисто.

А чтобы человек понял: мусорить нехорошо – достаточно перестать убирать вагоны, станции, переходы. Забыть об этом хотя бы на семь дней. И когда в понедельник с утра все будут стоять по колено в дерьме, когда не смогут сесть на сиденья потому, что они будут заблеваны и залиты пивом (а то и кровью), когда, взявшись за поручень, человек почувствует в руке окровавленный тампон, привязанный к этому поручню… Может, тогда он задумается. И наконец объяснит своему ребенку (жестко объяснит), что мусорить там, где ты живешь – плохо.

С этого все начинается, с родительских наставлений. Мне, наверное, тоже чего-то важного недосказали в детстве. Но мусор я все-таки стараюсь не кидать на пол, а складывать в сумку, чтобы выбросить в урну. Очень уж противно жить в дерьме.

Вот на Баррикадной три жителя «ну очень средней России» демонстративно жуют и бросают мусор на пути. Хоть бы кто сделал им замечание. Всем все равно. Или боятся? Тоже вариант. Господи, как же это достало. Глядя на таких вот людей, хочется прийти к ним домой и банально нагадить. Плюнуть на пол, разбить бутылку… Может быть, тогда поймут?

Вот человек стоит у края платформы и, допив пиво, бросает бутылку на путь, при этом радуется как ребенок, что она разбилась и зеленые осколки так замечательно блестят в свете фар поезда. Он не думает о том, что ночью, спустившись на путь, матеря его, осколки будут убирать. Он – Пассажир. И заплатив кровные денежки, считает, что может делать в метро чего захочет. И попробуй только ущемить его права! Он тут же метнется к колонне ИнфоСОСа и нажалуется. Мы такие: имеем права, но не хотим иметь обязанностей.

…И тут приходит в голову жутковатая мысль. А что если у тех, кто мусорит в метро, дома тоже грязи по колено?!

На станции пассажир судорожно стучит в кабину. Машинист открывает дверь.

– Что случилось?

– У вас… у вас там… наблевано!

Машинист спокойно осматривает кабину.

– У меня чисто. Это у вас наблевано.

Может, это вас удивит, но если некто пьяный, грязный и вонючий спит поперек сиденья в вагоне метро – он злостно нарушает Правила пользования метрополитеном. И было бы очень любезно с вашей стороны сообщить машинисту о нарушителе.

То ли все ужасно хорошо воспитаны, то ли всем все до лампочки. Отчего пассажиры боятся сказать что-то напрямую? Через УЭСПМ, ну на крайний случай постучать в кабину? Вот обычная история: с утра в первом вагоне уснул бомж. Колоритный персонаж, грязный, с жутким запахом. Уснул и упал на сиденье, то есть ноги на полу, но два места заняты. Вы не поверите, три круга спал. Три круга! В утренний пик на ТКЛ. Думаете, машинисту об этом хоть кто-нибудь сказал? Нет.

Так и ездил народ, зажимая носы и стараясь не приближаться. Самые отважные садились рядом, причем голова спящего оказывалась рядом с коленями пассажира. Надо бы уточнить, может, педикулез уже отменили высочайшим повелением? Не говоря о прочей мелкой фауне, что на бомжах водится.

Спросите, откуда машинист узнал про бомжа? А он его видел на Рязанке и по уходу состава под оборот на Планерной.

– Почему сам не вызвал милицию?

– Любопытство. Вот честно, мне было чертовски любопытно, на сколько хватит терпения у людей в час пик!

– Ну как-то это сурово…

– Ой, только не надо говорить про жестокие эксперименты на пассажирах. Любой мог связаться со мной по УЭСПМ и сказать! Я вызвал бы милицию – и дело с концом… Что и произошло в конце третьего круга, когда уже мое терпение лопнуло…

Действительно, какие эксперименты? Люди молчат, значит, людям этот бомж нравится. А у нас все для людей.