Олег Рой - Ловушка для вершителя судьбы

Тогда-то я вспомнил одно из главных правил, которому нас учили: то, чему суждено произойти, обязательно происходит. Пусть даже спустя несколько веков. Да-да, и у нас, ангелов, так же, как у людей. Злосчастная лиса вернулась, и все вышло так неожиданно и стремительно, что вмешаться мне не удалось.

Впрочем, если бы и удалось, меня бы непременно за это осудили, сказав, что я снова занимаюсь не своим делом, отвлекаясь на чужие мне судьбы… Но я-то понимал, что жизнь моего художника теперь стремительно покатится в бездну, туда, откуда уже не подняться. И не успела еще земля просесть на могиле сладкоголосой прелестницы и ее нерожденного ребенка, как в одну ночь сгорели и часть дома-дворца у озера, и большинство картин, пронизанных любовью, светом и солнцем, и сам горемыка-Карл.

Когда он, истерзанный горем и двухнедельным запоем, уснул в кресле у камина и выронил на пушистый персидский ковер горящую сигару, я не стал вмешиваться, понимая, что это его судьба. Честно признаюсь, в тот момент меня больше всего интересовало, вспомнит ли он, увидев райские кущи, небесные цветы и божественный свет, те видения, которые я навевал ему когда-то? Но увы! Он остался равнодушен ко всем этим зрелищам и спрашивал меня только о том, скоро ли он встретится со своей избранницей. Я пообещал, что это обязательно произойдет. Он кивнул и до Суда больше не произнес ни слова.

Платье на Рите совсем не напоминало подвенечный наряд. Точнее, это было даже не платье, а практичный костюм, который потом можно будет надеть еще не один раз: пиджак и юбка из шерстяного трикотажа фисташкового цвета. Никаких свадебных аксессуаров тоже не было – ни прозрачной длинной фаты, ни белоснежных перчаток по локоть, ни цветов в волосах. Даже традиционный букет невесты и тот отсутствовал. Из подаренной утром Алексеем охапки красных роз Рита взяла с собой в ЗАГС только одну, самую темную, и держала ее в руках, пока шла краткая церемония. Расписывали их не в выходной день, в главном зале, с оркестром и напыщенными речами, а в обычном зале регистрации. Словом, эта свадьба совсем не была торжественной, так, простая формальность. Приехали в условленный час вдвоем, без всяких гостей и свидетелей, быстро все оформили, также тет-а-тет скромно отметили свое бракосочетание в кафе на проспекте Мира, выпили по бокалу шампанского и вернулись домой, в Акулово.

Они поженились осенью девяносто третьего. Почти сразу после его развода с Вероникой. Это был странный и неожиданный брак. Даже в ЗАГСе, уже надевая на палец Риты тонкое обручальное колечко, Алексей все еще не мог поверить, что это все происходит на самом деле. Любил ли он ее? Тогда, в самом начале, пожалуй, нет. Он придумал, сочинил себе семью, как сочинял свои книги. Как многие люди, он боялся неопределенности и одиночества и всегда старался убежать от этого. Как умел. Одному в пустом, когда-то счастливом акуловском доме было невыносимо, мучительные мысли о Веронике и Павлуше и сладко-горькие воспоминания об Оленьке наваливались и душили, не давая вздохнуть. А в присутствии этой рыжеволосой умницы сразу становилось намного легче, и вечно стоявшие перед глазами образы дорогих людей, которые страдали по его вине, сами собой исчезали. И когда Алеша окончательно понял, что Ника к нему не вернется, а Олечке он сам никогда не позвонит, он сделал Рите предложение. Собственно, бывшее уже простой формальностью – с того самого дня, когда на закате она приехала к нему, они уже жили вместе и практически не расставались.

Наверное, не обязательно было спешить с регистрацией – оба не дети. Но, как ни крути, он увел жену у лучшего друга, ситуация была неприятной, чтобы не сказать больше. Потому хотелось продемонстрировать Борьке, что у них все серьезно и надолго. Глупо, конечно, но казалось, от этого школьному приятелю станет не так досадно. Рита с подобными доводами согласилась, быстро подала на развод, получила желаемое свидетельство о расторжении брака и уже через три месяца носила другую фамилию.

Возможно, у этого странного союза была еще одна причина – своеобразная месть Алексея другу за поруганную юношескую любовь к Гале. Но в этом Алеша никогда бы себе не признался. Впрочем, бывший друг и не требовал от него никаких объяснений, вел себя достойно и благородно. И от этого Алексею было совсем гадко. Он почему-то испытывал к Борису такую неприязнь, словно все было наоборот, словно это Борька увел от него жену… И снова, как и тогда, восемь лет назад, прервал всяческие отношения с другом детства.